Пенрик и Дездемона. Книга 1

Галлин свернул с дороги в лес, и всадники вытянулись цепочкой. Чародей ехал сразу за Инглисом, словно шип в спине; один из стражников ехал впереди, часто оглядываясь через плечо. Лес был густым, но, по мнению Инглиса, проходимым. Жители долины веками собирали валежник и добывали древесину на более доступных нижних склонах, что сделало лес достаточно чистым, хотя извилистые крутые овраги и отвесные гранитные скалы превратили его в подобие лабиринта.

Наконец тропа вышла к жуткому на вид оползню, намного более серьезному, чем представлял себе Инглис. Отряд остановился. Псы побежали вперед, к завалам.

Пенрик вгляделся в мусор, по которому скакали псы, и спросил Инглиса:

– Что ты видишь?

– Когда я не в трансе, у меня такое же зрение, как у тебя. Э-э, как у любого человека. – Инглис понял, что сейчас это не совсем так. На его разум что-то давило, словно он оказался глубоко под водой. По его спине пробежал холодок. Дух Толлина, обернутый вокруг ножа под рубашкой чародея, так возбудился, что Инглис чувствовал его гудение. – А что видишь ты?

– Когда Дез одалживает мне свое зрение, я вижу духов точно так же, как, говорят, их видят угодники. Материя и дух накладываются друг на друга, будто ты видишь две стороны монеты одновременно. Скуолла кажется бесцветным образом, словно отражение в стекле. Я вижу, что со вчерашнего дня он сменил камень. Значит, он может перемещаться. И, возможно, он стал чуть менее четким? А может, я просто ожидаю это увидеть – или боюсь. – Взгляд Пенрика был прикован к тому месту, где Эрроу и Блад, скуля, прыгали вокруг камня. – Он смотрит на нас. На тебя? Он определенно воспринимает нас на каком-то уровне. Если бы ты мог – когда ты мог входить в транс, ты видел духов? И могли ли они говорить с тобой – или хранили молчание?

– Мне встречалось мало духов. Старые всегда молчали. А новых я еще не вызывал.

– Толлин.

Инглис поморщился.

– Толлин привязан к ножу и не говорит. Со мной. С моим нормальным разумом. Не знаю, если…

Он в смятении умолк. Если бы он смог подняться на духовную плоскость, удалось бы им побеседовать, невзирая на связь? Инглис сам не знал, сердиться ли ему на Толлина за эту катастрофу, или умолять о прощении, или сделать еще что-то. Не знал, лишился ли друга сразу в нескольких смыслах – или они еще могут примириться, хотя последний час уже минул. Не знал, ненавидит ли его Толлин…

Пенрик, Освил и один из стражников спешились, последний принял поводья всех трех лошадей. Галлин не отводил глаз от собак. Второй стражник высвободил ноги из стремян, возможно, собираясь помочь Инглису. Лук чародея с ненатянутой тетивой вместе с колчаном был привязан к седлу. Впервые за много недель Инглиса избавили от тяжести ножа.

Если у меня и будет шанс, то сейчас, прямо сейчас.

Инглис откинул голову назад и ЗАВЫЛ.

Все лошади, включая его собственную, в панике встали на дыбы и рванулись вперед. Инглис отбросил палку, вцепился в поводья и сумел направить своего скакуна вверх по склону. Они влетели в негустой лес. Сзади послышались проклятия, затем звук удара, когда кто-то упал, снова отрывистые проклятия – лошадь уносила всадника вниз по тропе. Несколько секунд Инглис мог только держаться за седло и поводья, пока его лошадь металась и взбрыкивала. Он пригнулся к ее спине, спасаясь от веток, которые грозили обезглавить его, сбить с ненадежного насеста.

Он хотел подняться наверх и взять левее, обогнуть верхнюю часть оползня и затеряться в нижних лесах, после чего как-то выбраться из напоминавшей ловушку долины… Украденная лошадь была очень важна, ведь у него повреждена лодыжка, он не может позволить ей сломать ноги здесь… при таком темпе она вскоре выдохнется, и тогда он вновь сможет ею управлять…

Он забыл про собак. Они погнались за ним, заливаясь лаем, огибая деревья быстрее, чем это могла сделать лошадь. Очень скоро Инглис краем глаза заметил волнистую медную вспышку, а сверху уже слышался низкий, утробный лай Эрроу. Псы погнали лошадь по лесистому склону, словно оленя, и ее молотящие ноги забились с новым ужасом – по вине Инглиса, который вселил в ее смутные мысли видения волков. Так, что, теперь они исказились и отразились в собаках? Вот только олень был создан для этих опасных склонов. А лошадь – нет.

Слева открылся просвет, и лошадь метнулась туда, поскальзываясь на влажной глине, и едва не свалилась со скалы в верхней части оползня, но успела удержаться.