Пенрик и Дездемона. Книга 1

Закрепив удочку камнями, Пен поднялся, чтобы достать кувшин. Наполнил оба стакана, вылив последние капли в стакан Инглиса, затем порылся в корзине в поисках вкусного хлеба к вину. В конце концов, целью рыбалки была не только рыба.

После непродолжительного безрыбного молчания, скрашенного местным вином, которое жидким золотом ложилось на язык, Инглис произнес:

– Интересно, есть ли подобные ограничения у демонов? Существует ли верхний предел накопления жизней, или душ, которые демон может принять и перенести, когда его передают от седока к седоку в конце их жизни?

Пенрик моргнул.

– Хороший вопрос. Хотя на самом деле демон накапливает не души своих чародеев. Разве что перенос проходит неудачно и разрывает душу умирающего. Ведь, согласно знамениям, на похоронах души чародеев и чародеек забирает наш бог, как и все прочие. Они определенно не отлучены от Него, иначе создание храмовых чародеев было бы ужасным святотатством. Я предпочитаю думать о личностях моего демона как об образах моих предшественников, которые подобны отпечатанным страницам, снятым с покрытых чернилами гранок и соединенным в книгу, но… не только. Иначе моя голова была бы забита призраками.

Инглис повернулся к Пенрику, прочистил горло и спросил:

– Дездемона, ты знаешь?

Инглис редко пробовал обращаться к Дез напрямую, как к другому человеку, и Пен одобрительно улыбнулся. Он еще научит шамана. Чародей уступил контроль над голосом своей постоянной пассажирке, заинтересованный в ответе не меньше Инглиса.

Дез молчала так долго, что Пен уже начал думать, что она не ответит, но наконец произнесла, разумеется, ртом Пенрика:

– Вы, дети, задаете очень странные вопросы. Идет постоянный отток демонов из мира – либо их еще молодыми, едва оформившимися элементалями изгоняют определенные храмовые ритуалы, либо, если они, постарев и набравшись сил, возносятся и пускаются во все тяжкие, с некоторым трудом изгоняют угодники. За более двух сотен лет я разделила двенадцать жизней с седоками, десять из которых были людьми…

– На самом деле двенадцать полужизней, – вставил Пенрик, чтобы блеснуть перед Инглисом, – ведь ты никогда не перепрыгивала в младенца или ребенка.

– Перепрыгнуть в младенца – верный путь к катастрофе, – сообщила Дез. – Мгновенное вознесение, ведь у хнычущего существа не будет развитой воли и знаний, чтобы управлять своим демоном. Очень плохой выбор. В любом случае, как я собиралась сказать, когда ты меня перебил…

– Извини.

Она кивнула головой Пена.

– Я очень давно не встречала демона старше меня.

– Этому есть объяснение, – сказал Инглис, пытаясь рассуждать логически. – Чем старше становится человек, тем больше вокруг людей младше его и меньше старше его. – Он нахмурился. – Наверное, странно быть самым старым, пережить все свое поколение. И все же в каждый момент времени в мире должен существовать такой человек. Быть может, ты самая старая среди демонов, Дездемона?

– Конечно, нет! – язвительно ответила она, но Пен ощутил невысказанную неуверенность.

– И что происходит с самыми старыми демонами? – не унимался Инглис. – Как думаешь, может, наступает момент, когда ни одна голова уже не в состоянии их вместить, и они совершают на один прыжок больше, чем следовало, и… бах. – Он показал пальцем на лопнувшего червя.

– Фу, – хором сказали Пенрик и Дездемона. – Серьезно, волчий мальчик! – произнесла Дез, а Пен добавил: – Я думаю, что в таком случае Храм знал бы об опасности и меня учили бы этому в семинарии.

– Надо полагать, – ответил Инглис, с явной неохотой отказываясь от своей жуткой гипотезы.

Он глотнул еще вина, потом подергал удочку.

Я бы побилась об заклад, пробормотала Дез, кто из вас первым сдастся и применит магию, чтобы обмануть рыбу, но мне не с кем биться об заклад.

Ну как же, у тебя там целое сестринство, возразил Пен. Вы могли бы делать ставки.

А это мысль…

Она умолкла и посмотрела на Инглиса, который сел и повернул голову, прислушиваясь. Пенрик различал только приятные летние звуки леса и реки, но он знал, что Великий волк наделил Инглиса очень острым слухом. Вскоре звук копыт донесся со стороны колеи, где они оставили взятую напрокат телегу. Звук смолк, негромкий голос успокоил животное, после чего раздались быстрые шаги на тропе, ведущей к пруду.

– А, вот вы где. – Голос ловца Освила звучал напряженно. Пен обернулся, чтобы помахать ему. – Слава пяти богам.

– Освил! – поприветствовал их неожиданного друга Инглис. – Ты все-таки выбрался!

Старший ловец из Ордена Отца был третьим приглашенным на утреннюю рыбалку, но в последнюю минуту он прислал записку, в которой сообщал, что его вызвали на новое срочное расследование. На нем был серый жилет с латунными пуговицами, за который истхоумских дознавателей прозвали ронжами, но тот был расстегнут и открывал пропитанную потом рубашку. С делами покончено – или просто слишком жарко?