Пенсионная реформа и рабочее время

М. Попов: Да, потому что мы их решили частично. Это во-первых.

К. Жуков: Это факт.

М. Попов: А во-вторых, мы вышли только на уровень 1990 года, до разрушения, связанного с экономическим либерализмом. А в области станкостроения не вышли. Есть товарищ Недорослев, который является и собственником, и генеральным директором объединения «Стан». Оно производит отличные современные российские станки, их вполне можно отправлять на экспорт. Недорослев просто говорит: «Мы все можем — и увеличить выпуск, и обеспечить рост станкостроения на 10 %. Но банки не дают кредит, потому что у нас запредельно высокая ключевая ставка — близка не к приемлемым 2 %, а к 7 %. Сейчас она — 6,75 %».

К. Жуков: Слишком высокая ставка.

М. Попов: На самом деле для предприятий она равна почти 14 %: 6,75 % (ключевая ставка) плюс 7 %, закладываемых коммерческими банками-паразитами.

К. Жуков: Ставка ЦБ плюс 7 % наживающихся как ростовщики коммерческих банков.

М. Попов: Да. Предприятия не только не получают средства для инвестирования, но и даже не имеют нормального оборотного капитала.

Недорослев рассказывает, что они как-то выкручиваются и будут выкручиваться дальше. Однако, если сравнить наше положение с положением зарубежных контрагентов, становится ясно, что они нас везде опережают — и там, у себя, и здесь, если приезжают хозяйствовать в Россию. Сколько можно находиться в подобных условиях? Сколько об этом уже было сказано — нет, продолжаем держать ставку на недосягаемом уровне. В США спорят, оставить 1,75 % или дотянуть до 2 %, и не рискуют это делать. 18 сентября 2019 года на заседании Федерального комитета по операциям на открытом рынке, который определяет политику Федеральной резервной системы (Центрального банка США), ключевая ставка была понижена на 25 базисных пунктов до целевого диапазона от 1,75 до 2,0 %. Боятся однозначных 2 % в своей экономике, разве это плохой пример для подражания? И это буржуазная страна, чья экономика в десять раз крупнее российской и темпы роста — 2,4 % против наших, близких к нулю.

Тот же Недорослев рассказывает, что нас выручает деятельность министра промышленности и торговли Мантурова: он создал фонды поддержки промышленности, из которых кредиты дают под 5 %. Мантуров понял, что Путину не пробить финансовую систему, ему самому — тем более, и придумал фонды. Там финансы поменьше, чем в банковской системе, но хоть что-то поступает в промышленность. Короче говоря, я считаю, что это поражение Путина на фронтах борьбы за развитие отечественной промышленности и подъем экономики. Под звон разговоров про…

К. Жуков: Высокотехнологичные рабочие места.

М. Попов: Да, разговоры о миллионах высокотехнологичных рабочих мест оказались пустыми. Президентские указы никто не выполняет, и президент не может добиться их выполнения. Или, скажем, концепция социально-экономического развития, в которой были заложены замечательные цифры.

К. Жуков: Идеи.

М. Попов: Идеи и цифры. Владимир Владимирович ее подписал. И не может реализовать подписанное. Почему? Потому что не он господствует, а класс буржуазии. Что он может? Может чуть-чуть улучшить плохое. Итог: президент улучшил плохой проект, предложенный буржуазией, которая хочет удушить рабочий класс.

К. Жуков: Царь-батюшка спас.

М. Попов: Да. А другой итог — общее ухудшение. И последнее, что мы должны обсудить, это что делать трудящимся в рамках закона? Им остается на каждом предприятии организовывать забастовки. В этом нет ничего страшного — докеры и другие товарищи неоднократно проходили данную процедуру.

К. Жуков: Авиадиспетчеры?

М. Попов: Нет, им нельзя бастовать — они бастовали неформально. Докеры прошли процедуру, необходимую для объявления забастовки. После этого можно ничего не останавливать, просто оставаться в режиме забастовки: их нельзя уволить — они в любой момент могут остановить производство.

К. Жуков: На 100 % рабочего времени, а надо на 50 %.

М. Попов: Не надо на 50 %, лучше — на два часа, и получите шестичасовой рабочий день. В ситуации, о которой мы говорили, это единственный выход. Нам навешивают 86 тысяч рабочих часов за все время трудовой жизни, а у нас было 76 тысяч — больше, чем во Франции и в Германии, но наша буржуазия решила добавить нагрузку российскому рабочему классу, чтобы он, так сказать, умирал на коленях. Так вот, есть один выход, законный, для которого не нужно обращаться ни в Думу, ни к президенту, — видите же, он ничего не может, а парламент способен только все ухудшить. Почему? Потому что он защищает интересы буржуазии. Рабочий класс должен сам организовываться, на каждом предприятии, где есть нормальные профсоюзные организации, а где они ненормальные — менять…

К. Жуков: Создавать!