Пенсионная реформа и рабочее время

М. Попов: Я рос в трудное послевоенное время, но никто из моих сверстников в голодные обмороки не падал. Нетрудно спрогнозировать последствия голода, пережитого в детские годы.

А. Золотов: Статистика говорит, что у людей, которые в детстве голодали, смертность в разы выше по сравнению с теми, кто не голодал.

М. Попов: Значит, люди, по которым придется основной удар пенсионной реформы, ослаблены.

А. Золотов: На каком же основании сегодняшние цифры о динамике продолжительности жизни проецируют на перспективу? Реформаторы разве не знали, что были голодные 1990-е? Детям 1990-х увеличивают трудовую нагрузку и сулят рост продолжительности жизни — бред какой-то, явный обман народа.

М. Попов: Правительство сетовало, что немало пенсионеров продолжают работать.

А. Золотов: А сколько? Статистика говорит, что среди женщин в возрасте 55–60 лет работают 49 %. Значит, 51 % не работает. Среди мужчин от 60 до 65 лет работают 25 %, а три четверти — нет. Пенсионеры, прекратившие работу, может, и хотели бы ее продолжить, но уже не в состоянии с учетом того, в каких условиях люди трудились и какое у них здоровье. Среди лиц пенсионного возраста, определяемого по прежним меркам, только 12 % не страдают хроническими заболеваниями. 57 % вышедших на пенсию имели не менее трех диагностированных хронических заболеваний.

М. Попов: Вот правительство и позаботилось: нечего людям о болячках думать, пусть на работу ходят.

А. Золотов: Что такое пенсионный возраст? Это верхняя граница между трудоспособностью и нетрудоспособностью. Есть и нижняя граница, когда речь идет о возрасте вступления в трудовую жизнь. Сейчас мы говорим о верхней.

М. Попов: А граница, по Гегелю, — одна и та же определенность, которая соединяет и разделяет два нечто и которая исходя из них же смыкает их и точно так же отделяет друг от друга.

А. Золотов: Следовательно, дожив до пенсионного возраста, если он правильно определен, люди отчасти утратили трудоспособность, а отчасти — сохранили. Вы ведь знаете Марию Александровну Игошину, которая бывала на заседаниях Российского комитета рабочих?

М. Попов: Конечно, знаю — красивая крепкая женщина. Работала фрезеровщицей в механосборочном цехе № 1 завода «Красное Сормово».

А. Золотов: Так вот, когда Марии Александровне исполнилось 55 лет, она продолжила работать. В каком режиме? Одну-две недели работает, неделю — на больничном, давление высокое. Сбила давление, снова работает, до следующего гипертонического криза. Года два так походила на работу и уволилась. Медведев и иже с ним скажут: «Работала после достижения пенсионного возраста, надо эту планку поднимать». И подняли.

М. Попов: А либералы считают, что государство недоработало. Чего мелочиться — всего на пять лет подняли. Пожалуй, у кого-то хватит сил и после такого повышения трудиться, хоть и с перебоями, — нужда заставит. Надо было лет до 85 поднять, а лучше — до 90, чтобы после выхода на пенсию не осталось никаких сил работать.

А. Золотов: Правда, это была бы граница не между трудоспособностью и нетрудоспособностью, а между жизнью и смертью. Зато один пенсионер приходился бы на 100 работников.

М. Попов: Просто красота: налоги на бизнес можно было бы сократить, а пенсию повысить на 1000 рублей за год, в порядке заботы о стариках.

А. Золотов: Если вернуться к существовавшему соотношению между работающими и неработающими пенсионерами, похоже, что 55 лет для женщин — сегодня подходящий пенсионный возраст. А 60 лет для мужчин — цифра завышенная.

М. Попов: Правительство эту дискриминацию устранило. Теперь будут перерабатывать все.

А ведь можно повысить пенсионный возраст, не нанося ущерба здоровью работников.

А. Золотов: Конечно, решив сначала вопрос о продолжительности рабочего дня. Надо сократить рабочий день до семичасового, потом — до шестичасового, а в более отдаленной перспективе — до пятичасового. Когда люди поработают в таких условиях два-три десятка лет, вырастет поколение, не надорвавшееся от чрезмерного труда. Такие люди будут в состоянии без ущерба для здоровья трудиться до 65 лет, так как за трудовую жизнь они отработают меньше часов, чем их предшественники. Желание трудиться не пропадет, это нормальная потребность.

М. Попов: Перспектива именно такая. А затеянное повышение пенсионного возраста приведет к преждевременной смерти миллионов людей. И все — под лозунгом «невозможности» обеспечить растущее число пенсионеров.

А. Золотов: Сейчас один пенсионер приходится на двух работающих. Мы как экономисты знаем, что общественного продукта могло бы хватить и при соотношении три пенсионера на одного работающего.

М. Попов: Количество продукта в современном производстве определяется уровнем общественной производительности труда. Его повышение и приводит к тому, что при меньшем объеме труда в масштабах общества создается большее количество продуктов.