Пепел большой войны. Дневник члена гитлерюгенда, 1943-1945

В понедельник я уже был дома. Здесь меня ждал еще один приятный сюрприз: дома был Герберт! По поводу его награждения Железным крестом 1-го класса он получил отпуск за доблесть в бою и новую серебряную нашивку. Очень большую!

Было чудесно снова увидеть его. Мы все, братья и сестры, наконец-то еще раз собрались все вместе под крышей родного дома. Поначалу не было только Вальтрауд. Поэтому я сначала хотел съездить к ней, но в моем военкомате мне сказали, что я вскоре могу быть призван в вермахт, и просили никуда не отлучаться. Поэтому мы быстро написали Вальтрауд обо всем, и уже в воскресенье она ответила нам: «Выезжаю».

Так что понедельник и вторник целиком и полностью стали нашими днями. В жертву семейному единству было принесено несколько кур, и мы все вместе снова собрались за большим обеденным столом. Мама и папа тоже были счастливы, хотя они и старались этого не показывать.

Вечером мы все побывали у тети Мицци в Круге. Дома у нее на редкость все душевно. Хорст Кайм, эвакуированный молодой человек из Ванне-Айкеля,[149] играл на небольшом фортепьяно с пожелтевшими от времени клавишами, на котором некогда упражнялся и я, готовясь к урокам музыки, и мы все даже потанцевали.

Наши эвакуированные из Ванне-Айкеля возвращаются к себе домой, несмотря на частые воздушные налеты и бомбардировки Рурской области. Старший штайгер Брандт был в отпуске в Мютценове, а потом недолго думая привез сюда свою жену и двоих сыновей-подростков. Сам он тихий, умный и приятный человек. Когда американские воздушные эскадры бомбардировщиков стали совершать рейды вдоль побережья на Данциг,[150] он сказал моему отцу: «Дела безнадежны. Я не могу оставлять здесь жену и детей, не могу допустить, чтобы они попали в руки русских».

Но мой отец его просто-напросто высмеял! Большевики в Германии, в Померании, на нашем дворе — да такое просто невозможно представить! Этого просто не может быть! Никогда!

Но вернусь к моему рассказу.

Во вторник мы снова выехали на природу в нашей новой пролетке, запряженной двумя гнедыми лошадьми. По дороге приняли быстрое решение: навестить дядю Эрвина. Двоюродный брат Гюнтер в свои пятнадцать лет получил наследство от своего далекого родича Ноймюля. Теперь он изучает мукомольное дело и мечтает когда-нибудь управлять и владеть мельницами, которые обеспечивают мукой весь Штольп. Он начал осуществлять свои мечты с того, что официально изменил свою фамилию и стал теперь Альбрехтом.

Имение великолепно, все оборудовано и устроено очень удобно. Тетя Лена показала нам весь дом, а дядя Эрвин провел по всем хозяйственным постройкам. Дядюшка Эрвин собирается управлять поместьем до тех пор, пока Гюнтер не станет совершеннолетним. Дядя Эрвин к тому же мой крестный, и я только во время этого посещения сообразил, как, собственно, это здорово. Если мне позднее придется чаще бывать в Штольпе, надо будет почаще приезжать сюда и навещать моих родственников.

Ближе к вечеру мы пустились в обратный путь, но завернули, сделав некоторый крюк, в Шволов, чтобы попрощаться с тетей Идой. Она теперь осталась совершенно одна, а ей ведь приходится управляться с большим хозяйством. Дядя Фридрих не так давно скончался от рака желудка. Двоюродный брат Георг, который должен был унаследовать имение, два года тому назад погиб на фронте. После этого наследство перешло к двоюродному брату Паулю, но и он тоже остался лежать на Восточном фронте. Теперь наследство должно было бы перейти к двоюродному брату Генриху, который уже так давно ничего не пишет, что тетя Ида предполагает самое худшее. Так что это наше посещение Шволова прошло далеко не так беззаботно и весело, как в былые времена, когда празднование свадеб и дней рождения превращалось здесь в чудесные торжества.

В один из дней я еще заскочил на пару часов в Штольп, навестил хозяйку пансиона, у которой жил, побывал в своей школе и встретил там Мука фон Тройенфельда. Мы еще раз посидели в его уютной комнате и посмотрели с балкона на Штольп, на протекающую через него речушку, на которой мы делали наши первые попытки гребли на байдарках и надувных лодках. Но сейчас все школьные лодки конфискованы и служат военным целям.

Однако период свободного времени длился недолго, пауза между работой в имперской трудовой службе и призывом в армию оказалась очень короткой. Тем удивительнее стало то, что для меня прощание с домом на этот раз оказалось гораздо менее тяжелым, чем прежде, поскольку в этом году мне пришлось достаточно часто покидать дом, и я к этому более или менее приноровился.