Пепел и перо

– Временные потери и риск во имя огромной, долговечной прибыли, Кормак. С этой машиной мы станем нашей собственной библиотекой. Будем продавать бесчисленное множество копий любой книги для любого, кто жаждет таковую получить… – Огонек в глазах Каллума Брайтвелла наталкивал как на мысли о надежде, так и о жадности. – Только подумай обо всех возможностях. Рукодельные переплеты, проштампованные названием их творца или владельца. Позолоченные буквы. Массовая продукция запрещенной классики! Нет ничего, чего бы люди жаждали больше. Даже поджигатели заплатят хорошую цену за то, чтобы завладеть такими книгами. И чертежами машины. Которые теперь у нас есть.

– Все равно я настаиваю на том, что это серьезный шаг, – сказал Кормак, хотя теперь не возражал так яро. На самом-то деле все те, кто перешептывался в углу, похоже, обсуждали теперь возможности, а не последствия. – И сколько требуется времени, чтобы построить одну такую штуковину? Нам понадобится специалист Артифекса, чтобы такое построить, а все они давали клятву Библиотеке…

– Это не сложно, – сказал Томас. – Мы можем вам показать. И существует множество обученных в Библиотеке механиков, которые смогут с легкостью построить, управлять и чинить такие машины.

– Но вот чернила и бумага, – начал рассуждать вслух пожилой мужчина, опирающийся на трость. – Их, кажется, придется раздобыть в больших количествах. Это может навлечь подозрения.

– Не навлечет, если купить компанию, которая их производит, – сказал Каллум. – И я уже заполучил таковую здесь, в Англии. Нам будут поставлять все, что нужно, по нашим требованиям. Мой сын Джесс будет руководить печатным бизнесом, а я продолжу заниматься редкими книгами. – Он покосился на Джесса и впервые улыбнулся ему. Улыбнулся по-настоящему теплой улыбкой. Зная то, что Джесс знал, ему вдруг стало не по себе, у него будто голова закружилась, окатив волной помутнения. Ему не удалось улыбнуться в ответ. – И мой сын, который также участвовал в процессе строительства этого печатного станка, ответит на все ваши вопросы относительно работы машины. Вместе с изобретателем Томасом Шрайбером, разумеется. Заслуга в создании этого двигателя перемен принадлежит им.

– Нет, – сказал Джесс и вскинул руки. – Нет. – Он встретил взгляд Томаса, и тот, как Джесс и ожидал, кивнул. – Не нам. Вы должны понять: эта машина существовала сотни лет. Ее изобретали профессор за профессором, которые погибли за свое изобретение. Мы не первые. Мы лишь те, кто выжил, чтобы рассказать все вам, чтобы показать, каким может стать мир. Если хотите кого-то поблагодарить, благодарите профессора Гутенберга, которого казнили за его идеи. И профессора Кристофера Вульфа, который пережил в тюрьме ужасные мучения от рук самого архивариуса. – Сегодня как никогда Вульф заслуживал признания. Джесс увидел, как Санти с Вульфом повернулись, увидел лицо Вульфа, не выражающее ровным счетом ничего в первый миг, а потом целый вихрь эмоций, которые Джесс не смог толком прочесть. Может, и не хотел.

Люди молча повернулись к Вульфу, и поначалу никто, кажется, не мог сообразить, что делать. А потом кто-то начал аплодировать в полном одиночестве. Его решение быстро подхватили другие, а потом волна аплодисментов переросла в настоящий рев. Джесс наблюдал, как Вульф беззвучно легонько кланяется, принимая аплодисменты. Санти стиснул плечо Вульфа. И все их друзья теперь улыбались, аплодировали, все, кроме… Глен.

Глен наблюдала за Джессом, причем наблюдала так внимательно, что ему стало тошно. Джесс отвернулся, отвлекая себя беседой с властным пожилым мужчиной, которой желал изучить поближе заготовки для печати букв, но чувствовал, что Глен продолжает за ним следить.

Джесс понимал, что его обманчивое спокойствие не может обмануть Глен. Или, по крайней мере, может обмануть ненадолго.

Па внезапно появился у Джесса за плечом, похлопал по спине и прошептал:

– Отличная работа, сын. Хотя я бы не стал привлекать внимание к чертовым профессорам. – А потом он исчез, сойдя с импровизированной сцены.

Когда Джесс тоже сошел вниз, путь ему преградил Брендан. В первую секунду они просто уставились друг на друга, а потом брат заключил Джесса в быстрые, но крепкие объятия.

– Теперь мне ни за что не добраться до твоего уровня, – сказал Брендан. – Ты всегда на несколько секунд и шагов вперед. Зачем тебе вздумалось делать все еще сложнее, чем уже было?

– Замолчи, Малявка, – шепнул в ответ Джесс, и маленький разбитый осколок внутри него будто слегка зажил – неровно, быть может. Может, оставив острые края. Но все равно Джессу стало чуточку легче. – У тебя свой забег. Всегда так было. – Он оттолкнул брата. – Но это не значит, что я не смогу опять тебя побить, если потребуется.

– Верно. А теперь мне придется притворяться тобой и рассказывать людям полную ерунду о том, как работает эта штуковина. Встретимся через десять минут. – И Брендан исчез в толпе.