Пепел Нетесаного трона. На руинах империи

Он говорил дело. Зонт правдоподобно объяснял отсутствие одного: мочится в горшок – но двоим за ним было не уместиться. Бой – не бой, а на трибунах десять тысяч человек. Рано или поздно хоть один кинет взгляд в отсек Коземорда и заметит, что в нем что-то мало осталось Достойных. Пока неизвестно, есть ли проход за стеной, для них главное – выдержка. Рук это понимал, но понимание не избавляло от жгучего, как яд в крови, нетерпения. Казалось, каждый вздох затягивается на целую вечность, каждый удар сердца звенит гонгом.

Он принудил себя к неподвижности, отвел глаза от обходившей гребень стражи, от прислоненного к стене зонта, стал смотреть на смертный бой Достойных на арене.

Люди Малого Као пытались подойти вплотную, воины Коземорда не давали. Чудовище отбивала подступившего ближе копьем, а Тупица с Мышонком тем временем отходили. Потом женщина делала шаг назад, соединяясь со своими. Схватка получалась не слишком захватывающей – толпа злобно ревела – и не столь жаркой, чтобы вымотать тройку Као. Чудовище явно вышла из себя. Рук видел, как она орет, хотя слов не разбирал.

– Терпение, – бормотал Талал. – Терпение, Чудовище!

– Ей-то зачем терпеть? – покачал головой Рук.

– Дожидаться ошибки.

– Едва ли кто из них споткнется о собственную ногу.

– Зато могут второпях допустить промах. Ты слышал Као. Они считают, что этот бой ниже их достоинства. Им стыдно его затягивать.

То, что позорило бойцов Као, им троим давало надежду. Им ведь мало было скрыться за стеной до конца схватки – нужно было до того уйти. В шуме безумствующей Арены Коземорд, даже заметив побег, не сумеет сразу предупредить охрану, но уж когда поднимет тревогу, все развернется быстро и безрадостно для них. Что ни говори, Арена стоит посреди Старой гавани. Вокруг нее на сотни шагов тянутся илистые отмели. Можно укрыться за одной из мусорных куч, но их непременно обыщут. Подобие безопасности ожидало их только за пределами бухты. Лучше всего было бы украсть лодку, ведь чугунная гиря все еще висела на ноге у Талала, но, чтобы добыть лодку, нужно время. Пора бы уж Бьен возвращаться. Рук украдкой заглянул за зонт, все так же стоявший под углом к стене.

В его воображении, точно молнии в грозу, мелькали картины. Бьен по ту сторону стены схватила стража. Бьен застряла в каком-нибудь узком месте. Бьен в темноте сбилась с пути, потерялась, заблудилась… Под трибунами скрывался целый лабиринт: пещеры, сплетение проходов, запертые чуланы. Никак не угадаешь, что там происходит, но проклятые догадки так и лезли в голову.

– Вот оно! – подал голос Талал.

Рук снова повернулся к арене. Как будто ничего там не изменилось. Люди Као все наступали, тесня вторую тройку.

– Упустили, – покачал головой кеттрал.

– Что упустили?

Талал прищурился, медленно втянул в себя воздух, указал подбородком:

– Вот.

Рук почти сразу понял его. Синий Чинх в нетерпении на шаг-другой оторвался от своих. Боец за ним держал сеть. Он явно был непривычен к такому оружию, концы волочились по песку. Третий Достойный Као, с клещами, отставал еще на шаг и напряженно морщил лоб.

– Сеть где не надо, – сказал Рук.

– Мешает своим, – кивнул Талал. – Если Мышонок сейчас кинется на Чинха, тот, что с клещами, не сумеет обойти. Всего несколько мгновений, но если Мышонок…

Он еще не закончил, когда это случилось.

Мышонок, все время с начала схватки медленно отступавший, теперь ринулся вперед. Синий Чинх отмахнулся серпом, но внезапный рывок застал его врасплох, и кривое лезвие впустую скользнуло по щиту. Боец с клещами бросился на помощь Чинху, споткнулся о сеть, замешкался. Все заняло меньше удара сердца, но Чудовище уже двигалась: зашла сбоку, взмахнула копьем и всадила его в ребра Синему Чинху, связанному тяжеловесным напором Мышонка.

Крика Чинха Рук не услышал, но вместо раненого взревела от боли толпа, словно вопил весь Домбанг. Потом хлынула кровь, забрызгала бронзовую оковку щита в руках Мышонка.

Чудовище провернула копье, Мышонок поднажал, и Синий Чинх рухнул наземь.

Но Рук к тому времени смотрел только на Тупицу.

– Метни, – выкрикнул он, невольно вовлекаясь в творящееся насилие.

Когда кинжал – твое единственное оружие, бросать его не слишком умно. Но если в пыли валяются серпы – только подбери, – почему бы и не метнуть.

Тупица занес руку и метнул кинжал.

Бронзовый клинок, как вспорхнувшая с гнезда птица дельты, мелькнул в воздухе, завис на миг и вошел в шею бойца с сетью.

Пока тот падал, Тупица выбежал вперед и подхватил с песка серпы.

Синий Чинх корчился в предсмертных судорогах.

Теперь счет был: трое на одного.

– Времени у нас немного, – заметил Талал (он говорил спокойно и смотрел только в круг, но Рук заметил, как вздулись жилы на его шее). – Надо сейчас же уходить.

– Мы же не знаем, что по ту сторону, – покачал головой Рук.

– Зато знаем, что по эту, и знаем, что нам тут делать нечего.

– Если там нет выхода, нам конец.