Пепел Нетесаного трона. На руинах империи

– А как твоя пара новых придурков? – Као кивнул на Бьен с Руком.

– Рвутся в бой.

– Рвутся на отборочные после пары месяцев тренировок? – Као с широкой ухмылкой оглядел бойцов Коземорда. – Для людей с таким рвением есть свое название: тупицы.

– Не люблю, когда попусту поминают мое имя, – негромко заметил Тупица.

Он опять надвинул шляпу на лоб, так что видел из-под полей разве что собственные ступни. Повозившись со стеблем тростника, он расщепил его вдоль и принялся чистить зубы щепкой.

– Я и забыл, какие красочные имена у твоей тройки, – снова рассмеялся Малый Као. – Как их там? Тупица, Толстяк и Стерва?

– Толстяк? – с горечью повторил Мышонок.

– Ну если я – Стерва… – проворчала Чудовище.

– Да называйся, как тебе нравится, крошка, – подмигнул ей Као и отвернулся.

Трибуны уже чуть не ломились от наплыва зрителей, а народ все прибывал. Люди висели на стене, сидели на бортах накренившихся судов, взбирались на остатки мачт и рей. В отсеках вокруг арены бойцы исполняли привычные обряды: потягивались, повторяли приемы, бахвалились, погружались в размышления. Сколько людей, столько и разных способов встретить смерть.

Тень от восточных трибун совсем съежилась, покинув песчаный круг к тому времени, как на палубе самого высокого судна появилась и заняла свое место Ванг Во.

Зрители разразились ревом. Топот оглушал. Вопли ощущались как вода, со всех сторон сжимающая ныряльщика.

Но стоило верховной жрице поднять руку, установилась тишина, в которой Рук услышал, как хлопают флаги на ветру, скрипят доски и где-то невдалеке от Арены кричит, падая на добычу, болотный коршун.

– Люди Домбанга, – сказала Во, и легкий ветер разнес ее голос по рядам. – Вы меня знаете и знаете, что я не мастер говорить.

Это была не совсем ложь. Ванг Во вознеслась на вершину не только через свои подвиги военных времен, но и впечатляя народ призывами, однако и в самом деле она никогда не старалась приукрасить свои речи. Казалось даже, что простота ее слов после многих поколений пафосных аннурских чиновников была особенно мила народу.

– Я, пока не стала жрицей, охотилась на крокодилов, так что знаю, каково сражаться, убивать, стоять на краю смерти. В этом есть чистота, какой не найдешь в жизни. Пивовары разбавляют пиво водой. Лавочники обманывают покупателей. Работники лгут, рабы отлынивают. Таков наш мир. Но здесь не солжешь, не отсидишься в теньке. Этому учат нас наши боги. Они учат, что наше величие требует встречи лицом к лицу с гибелью. За много веков мы забыли этот урок. Нам и сейчас что ни день грозит опасность его забыть. Мужчины и женщины, собравшиеся там, внизу, – Ванг Во указала рукой на Достойных, – взяли на себя труд напоминать его нам. Нет слов, чтобы измерить то, что они совершат здесь сегодня, и потому я скажу – им и вам – одно: спасибо. Сражайтесь упорно, умирайте достойно.

Она подняла три пальца в старинном домбангском приветствии.

Едва жрица отступила от борта, в дальнем конце арены открылась дверь. В круг рысцой выбежали шестеро, вытащили на песок длинный дощатый стол. За ними еще шестеро вынесли традиционное оружие Достойных. Последним вышел глашатай: человек-бык, готовый прореветь порядок боев и имена поединщиков.

Выждав, пока работники разложат оружие на столах и уйдут из круга, он вскинул руку.

– Первая схватка отборочных боев! – Переждав приветствия и вопли, глашатай продолжал: – Бойцы Малого Као наступают от западного края арены: Данх Фау, Санг Там и Чинх Три Тро, известный так же как Синий Чинх.

Рук покосился на соседей. Синего Чинха он помнил по двору, а кто есть кто из остальных, перепрыгнувших загородку, не взялся бы сказать. Да и особой разницы не было: все трое мужчины, рослые и мускулистые, лишь немногим легче, стройней и моложе самого Као. На их лицах застыло презрение людей, которым поручена работа ниже их достоинства. Малый Као, по слухам, поощрял такое отношение к боям.

Мастер вслед за своими бойцами выскочил из отсека.

– Я уже говорил… – Грубовато хлопая их по плечам, Као повысил голос, чтобы слышали на трибунах, – и опять скажу. Для вас сегодняшние схватки – оскорбление. Вы порвете всякого, кого бы Во против вас ни выставила. Вы их на рагу покрошите.

Его Достойные согласно заворчали.

– Займите свои места! – выкрикнул глашатай.

Все четверо выступили в круг. Бойцы направились к столу, а Малый Као отошел на западный конец, где по короткой лесенке взобрался на дощатый помост над песком. Для мастера противников такой же помост имелся на противоположном краю арены. Предполагалось, что наставники смогут оттуда поддерживать своих воинов советами, хотя Рук не верил, что они сумеют перекричать толпу. Зато с помостов открывался отличный вид на победу или смерть.

– С восточного конца арены, – вещал глашатай, – наступают подготовленные Лао Наном Достойные, известные как Чудовище, Мышонок и Тупица!

Чудовище передернулась.

– Наступают, – покачал головой Мышонок.

Тупица, повернувшись к мастеру, шевельнул бровью:

– Лао Нан? Забыл, что у вас настоящее имя есть.

– Коземорд и есть настоящее, – ответил мастер. – А этим меня только родители называли.