Пепел Нетесаного трона. На руинах империи

– Мне бы просраться, – объявила, обращаясь в пространство, Чудовище.

Рук скривился. Слишком резкий переход. Только что она смеялась и пошучивала. И вдруг крючится, схватившись за живот, натужно морщится и говорит ненатурально громко.

Впрочем, Коземорд ее и взгляда не удостоил. Все внимание он уделил Бьен.

– Тебе в этой схватке желательно проявить некоторый… такт, – заметил он.

– Держаться подальше, чтоб не убили? – мертвенным голосом отозвалась она.

– Твое искусство совершенствовалось быстрее, чем растет месяц… – виновато развел он руками.

– И все равно я никуда не гожусь.

– Это ничего, – вмешался Талал. – Ты получишь оружие. Хорошо бы копье. Пусть ты и не прирожденная воительница, но проткнуть острием чью-нибудь глотку сумеешь. Им придется это учитывать. Одного ты отвлечешь на себя.

Бьен покусывала щеку изнутри.

– Которого?

Рук через арену смерил взглядом троих противников. Он их, конечно, видел во дворе, но случая сойтись не подвернулось. Женщина, Санг Бычиха, не зря получила свое имя. Она была огромна, на ладонь выше Рука, с бычьими плечами и широкой, плоской, злобной рожей. У него на глазах она ладонью рубила стопку глиняной черепицы, а вот двигалась неуклюже, медлительно.

– Если ты встанешь против Бычихи… – заговорил он.

– Знаю, – проворчала Бьен. – Близко не подпускать.

– Этот совет для всех хорош, – заметил Коземорд. – Сражаясь за жизнь, люди становятся… непредсказуемы. Трусы преисполняются отчаянной смелости. Слабые находят в себе кладезь силы…

– Рыбак не слаб, – сказал Талал.

Рук перевел взгляд на Нунга. Мужчина ростом уступал Санг Бычихе – ей все уступали ростом – и выглядел не столько громоздким, сколько жилистым. Зато у него были жилы рыбака, всю жизнь работавшего веслами и тянувшего сети.

И лишь последний Достойный не производил впечатления. Юон То был почти мальчик, лет восемнадцати или девятнадцати, щеки в ямочках. С виду не из тех, кто рвется положить жизнь во славу богов, но Домбанг полон неожиданностей. Не первый тощий юнец здесь возмечтал о славе. Этот, верно, записался в Достойные, когда до святых дней оставался целый год. Воображал восторги и любовь горожан и, похоже, убедил себя, что за год успеет дорасти до своей роли. Судя по его лицу, сейчас он раскаивался в давнем решении.

– Я беру мальчика, – сказала Бьен.

Голос звучал твердо и даже дерзко, и все же она не сумела выговорить: «Я буду драться с мальчиком» или «Я убью мальчика».

– Ты бери мальчика, – отозвалась Чудовище, – а я пошла срать. Хренов вчерашний тростник кишел червями. Тупица… – Она кивнула на сложенный Коземордом зонт. – Прикрой, а то я стесняюсь.

Коземорд оглянулся на нее – у Рука свело живот. Если мастер заподозрит… Но тот, видно, не заподозрил.

– Не в сладком тростнике дело, – ответил он. – Это нервы. Арена на многих так действует.

– С нервами у меня полный порядок, не извольте беспокоиться! – огрызнулась Чудовище.

Коземорд пожал плечами и перепрыгнул низкое ограждение отсека. Рук не в первый раз подивился его ловкости: выглядит, как плохо набитый мешок, а двигается, словно тростниковый кот. Дождавшись, чтобы Рук, Талал и Бьен последовали за ним, мастер улыбнулся.

– В таком сражении лучшие друзья – ваше терпение и поспешность врагов.

Он от души потрепал Талала по плечу, словно щенка приласкал, и направился к своему насесту на восточном краю круга.

Две тройки Достойных сошлись на середине, по сторонам оружейного стола.

Санг Бычиха обвела их глазами и, сплюнув на песок, покачала головой. Она все сжимала и разжимала тяжелые кулаки, словно руки чесались схватить оружие. Рыбак смотрел в песок. Мальчик – Юон То – не сводил взгляда с противников, но смотрел мутно, будто не совсем проснулся и не понял еще, куда попал.

Глашатай взял со стола бронзовый кинжал, поднял, показал зрителям и, положив на место, раскрутил. Несколько мгновений солнце взблескивало на сверкающем диске, потом движение замедлилось, и остановившееся острие указало на восток, между Руком и Бьен.

– Первый выбор оружия, – провозгласил, кивнув им, глашатай, – за вами.

Это была удача, и Бьен, не теряя времени, шагнула вперед за копьем.

Рыбак крякнул, но не изменился в лице.

Рук ожидал, что Бычиха выберет кинжал со щитом. Рослые и сильные воины могли применять бронзовый диск не только для обороны, но и в атаке. Но женщина, к его удивлению, взяла клещи плотовщиков. В ее руках бронзовые крючья выглядели тонкими, едва ли не изящными. Она со свистом взмахнула оружием и оскалила зубы в чем-то похожем на улыбку.

Остались серпы, сеть, абордажный крюк и щит с кинжалом. Рука подмывало взять серпы. Ему не хватало сил размахивать щитом, как хотелось бы, а серпы удлиняли руку и не сковывали движений. Но и щит мог оказаться полезен и даже необходим, особенно если мальчишка опаснее, чем выглядит. Щитом Рук мог бы заслонить и себя, и Бьен, пока та будет бить копьем из-за прикрытия или поверх. Шагнув вперед, он снял со стола щит и кинжал.

Нунг выбрал сеть. Такой поворот был опасен. Мало кто из Достойных умел обращаться со сплетением веревок. Нунг же владел им, как подобало рыбаку, всю жизнь облавливавшему дельту.