Пепельная Луна

– Уже, – мрачно ответила Жанна. – А собаку Тимур из огня вытащил. Спас на пожаре.

– Господи, какой пожар, о чем вы? – воскликнула Надежда и крепче прижала к себе Бон-Бона. – Да от него и правда пахнет дымом!

– Извините, не помыла, – ехидно парировала Жанна. – Ладно, я свое дело сделала, пора мне. Счастливо оставаться.

Под изумленные взгляды родни она села в такси на переднее пассажирское кресло и громко хлопнула дверью.

– Поехали давай, чего уставился? – сказала водителю, молодому разговорчивому узбеку, который успел достать ее по дороге.

– Извините, у вас все хорошо? Мне показалось, вы расстроены.

– А когда у меня хорошо-то было? – ответила она скорее вслед своим мыслям.

Водитель осекся, удивленно глянул на нее и обдумывал ответ всю обратную дорогу.

* * *

Когда Катя с Монтиньяком ушли, майор Фадеев достал из сейфа толстую картонную папку с тряпичными завязками. Она была такой пухлой, что со стороны вполне могла показаться архивной, но хранились в ней материалы еще не законченного дела, которое обрастало все новыми и новыми подробностями.

Начало ему положило бытовое убийство, возможно, на почве личных неприязненных отношений или ревности, совершенное гражданкой Грузии Этери Шенгелая, проживавшей с мужем в Чертанове. Однако упорное молчание подозреваемой и странное поведение ее родной младшей сестры заставили Фадеева усомниться в кажущейся простоте дела. Оно петляло, как тропинка в лесу, но теперь, после показаний сестры и пожара в доме англичанина Дилсона, кажется, вышло на финишную прямую, и вела эта дорога совсем не туда, куда могла бы привести вначале.

Фадеев никогда не верил в мистические совпадения и судьбу, но в последние пару месяцев эти убеждения поколебались. Кажется, само Провидение помогло ему случайно включить радиостанцию, на волнах которой шла программа психолога Михаила Лабковского. Если бы не гигантская московская пробка, в которой он застрял, вряд ли он стал бы слушать до конца и запомнил бы имя ведущего.

Знаменитый психолог, несмотря на занятость, сразу откликнулся на его просьбу и принял Нину, которой явно требовалась профессиональная помощь. После первого сеанса Михаил позвонил Фадееву и сказал, что считает перспективным курс психологической реабилитации Нины и готов помочь ей, но все, что будет говорить во время встреч девушка, останется тайной, нарушать этику общения с пациентами он не намерен, поэтому надо набраться терпения и веры в то, что она сама примет решение рассказать о случившемся с ней следствию.

Через несколько недель телефон в кабинете майора зазвонил.

– Альо, – от этого протяжного с мягким акцентом слова сердце Фадеева бешено забилось.

– Нина, это вы? – почему-то очень громко спросил он.

– Да, я, как вы узнали?

– Нина, с вами все в порядке? Где вы? Скажите, где вы? – он задавал вопросы так быстро, что она не успевала ответить.

– Я здесь, внизу. У проходной, я хотела зайти к вам, но мне сказали, что нужен пропуск.

– Стойте на месте! Никуда не уходите. Вы слышите, Нина?

– Да.

Перепрыгивая через две ступеньки, Фадеев побежал вниз по лестнице и через минуту был у проходной.

Нина была одета в светлую джинсовую юбку чуть ниже колен и простую светлую футболку с круглым вырезом. Черные волосы аккуратно собраны под широкий ободок из светло-голубой косынки.

Фадеев поздоровался, едва сдерживая радость и улыбку, которая так и норовила превратить его из представителя закона при исполнении в романтически настроенного юнца.

Когда они вошли в его кабинет, от внимательного взгляда майора не ускользнуло то, что Нина осмотрелась, как будто была здесь впервые.

Она отказалась от чая, села к столу, сложила руки на коленях и, глядя прямо перед собой, начала рассказ с того момента, когда уже почти год назад приехала в Москву работать в грузинском кафе, как ей было одиноко у тетки и как при любой возможности она ездила на другой конец города к сестре в Чертаново. Этери тоже работала, но не сменами, а каждый день, поэтому, когда Нина приезжала, чаще дома был только Дато. В тот злополучный вечер Нину обругал на работе шеф-повар за мелкую провинность, а Дато так тепло успокаивал ее и предложил:

– Вот таблеточка. Совсем не вредная. Успокоительное. Выпей, и тебе легче станет…

Ей и правда быстро стало легче, а все происходящее утратило черты реальности.

Во время рассказа Нина ни разу не взглянула на Фадеева, хотя он несколько раз вскакивал с места и ходил по кабинету, хотя за столько лет работы в полиции случалось ему слышать истории и пострашнее, чем адюльтер с родной сестрой жены.