ПЬЕР

И хотя такое положение дел, объединённое со всегда умножающимся паводком из новых книг, кажется, неизбежно указывает на приближающееся время, когда масса человечества снизойдёт до единого уровня слепого обожания, а авторов уже будет немного, столько же, сколько сегодня алхимиков, и печатный станок будут считать маленьким вымыслом, – всё-таки даже сейчас, в предвкушении этого момента, позвольте нам обнять друг друга, о, мой Аврелиан! И если время авторов должно будет пройти, то часы серьёзности должны будут остаться!

Книга XIX Церковь Апостолов

i

В более низкой старомодной части города, на узкой улице – почти переулке – когда-то застроенном скромным на вид жильем, а теперь, в основном, огромными высокими складами иностранных импортеров, и недалеко от того угла, где переулок пересекался с весьма широким, но выделенным проездом для продавцов, их клерков, кучеров и носильщиков, стояло в те времена довольно своеобразное и древнее здание, наследие более простого времени. Материалом для него служил сероватый камень, грубо обтёсанный и уложенный в удивительной толщины и прочности стены, две боковых из которых были разделены на множество рядов из арочных и величественных окон. Просторная, квадратная и полностью лишённая украшений башня возвышалась впереди, вдвое превышая по высоте саму церковь; три стороны этой башни прорезали маленькие и узкие проёмы. К настоящему времени внешний вид здания – теперь уже более, чем столетнего возраста, – достаточно свидетельствовал о том, для какой цели оно было построено изначально. У его задней части стояла большая и высокая простая кирпичная конструкция, обращенная фасадом к задней части этой же улицы, но между ней и задним концом церкви оставалось маленькое, выложенное плитами четырехугольное пространство. По сторонам этого четырехугольника три яруса невзрачной кирпичной колоннады обеспечивали крытый проход между древней церковью и его менее старой пристройкой. Разобранные, проржавевшие и оставленные старые перила железного ограждения в небольшом внутреннем дворе перед задней постройкой, казалось, намекали, что они самыми последними узурпировали это свободное, ранее освященное место, в качестве ограды старого церковного захоронения. Такое мнение было совершенно верно. У старой церкви Апостолов, построенной в ту пору, когда эта часть города была отдана частным резиденциям, а не складам и офисам как теперь, бывали свои дни освящения и благодати, но поток перемен и прогресса прокатился прямо через широкий проход и проходы по сторонам и смёл часть этой конгрегации вдаль на две или три мили к верхнему городу. Некоторые упрямые и пожилые торговцы и бухгалтеры, задерживались на некоторое время среди его пыльных церковных скамей, чтобы послушать увещевания старого, преданного вере пастора, который, держась за свой пост при таком бегстве своей конгрегации, всё ещё опирал своё наполовину парализованное тело на изъеденную червём кафедру проповедника, и иногда стучал – хотя теперь уже менее энергичной рукой – по изъеденному молью покрытию его стола. Но так случилось, что этот старый добрый священнослужитель умер, и когда оставшиеся седоголовые и облысевшие продавцы и бухгалтеры сопровождали вынос гроба из широкого прохода, чтобы увидеть, как его почтительно предают земле, то это оказалось тем моментом, при котором старое здание стало свидетелем ухода привычного религиозного собрания из своих стен. Почтенные торговцы и бухгалтеры провели встречу, на которой было, наконец, решено, что нежелательно и уже бесполезно – поскольку это продиктовано необходимостью – маскировать тот факт, что здание не может дальше эффективно служить своей приземлённой цели. Оно должно быть разделено на ярусы, разделено на конторы и отдано в распоряжение компании адвокатов. Этот замысел был исполнен, вплоть до создания контор высоко в башне, и столь успешно, что, в конечном счете, церковный двор был отдан для постройки дополнительного здания, также отданного в беспорядочную аренду своре юристов. Но это новое строительство весьма превзошло здание церкви по высоте. Оно состояло приблизительно из семи фрагментов – устрашающая груда колоссальных кирпичей, поднимающая свою черепичную крышу почти до уровня вершины священной башни.