ПЬЕР

В этой амбициозной постройке владельцы сделали несколько этажей, или, скорее, несколько ярусов, столь же длинных. Поскольку люди редко готовы пускаться в юридические разбирательства без адвокатов, то помощь в этом деле всегда оказывается очень востребованной; поэтому для удобства адвокатские конторы всегда располагают свои офисы с пологим выходом на улицу, на первом этаже и, если возможно, без единственной пологой идущей вверх лестницы, но, во всяком случае, не на седьмом этаже какого-либо дома, где их клиенты могли бы вообще воздержаться от их помощи, если только им уже не приходилось преодолевать семь длинных лестничных пролетов, один за другим, с очень короткими площадками ради возвращения предварительно удержанных взносов. А потому с некоторого момента после одновременного открытия верхние этажи менее древнего пристроенного здания остались почти полностью без жителей, и горькое эхо их пустот прямо над головой преуспевающих на праве господ должно было – у немногих из них, по крайней мере, – вызывать неприятную аллегорию, отсылающую к сравнению их переполненных подвальных карманов с печальным состоянием их чердаков; – увы! полные кошельки и пустые головы! Это печальное положение дел, всё же, наконец, весьма изменилось к лучшему при постепенном заполнении свободных комнат наверху множеством разнообразных недоедающих авантюристов и невзрачных лиц неопределенных занятий в очень благородном, но потёртом чёрном одеянии, и неопределённого происхождения иностранцев в синих очках, которые, ранее выбравшись из неведомых уголков мира, как аисты в Голландии, белеют на карнизах и на чердаках высоких старых зданий в самых больших приморских портовых городах. Здесь они сидели и разговаривали как сороки или, спускаясь в поисках неправдоподобных обедов, обнаруживались стоящими в шеренге перед оградами столовых, словно ряды тощих и убитых горем пеликанов на пляже; с их карманами, свободными, отвисшими и дряблыми, словно мешочки пеликаньих клювов, туго набитые пойманной рыбой. Но эти бедные, безденежные дьяволы всё ещё стремились получить вполне достаточную компенсацию за свою физическую ущербность, решительно раскрываясь в области блаженных идеалов.

Они – главным образом, художники различных направлений: живописцы или скульпторы, или нищие студенты, или преподаватели языков, или поэты, или беглецы от французской политики или немецкие философы. Направления их размышлений, пусть, время от времени, и еретические, всё же, в целом, весьма прекрасны и высоко духовны, поскольку пустота их казны принуждает их отвергать грубый материализм Гоббса и склоняться к пустому возвеличиванию Философии университета в Беркли. Часто впустую ощупывая свои карманы, они не могут не признавать вихри Декарта, в то время как обилие досуга на их чердаках (физических и фигуральных), объединяется с досугом в их животах, приспосабливая их к выдающейся полноте внимания, обязательного для надлежащего переваривания возвышенных Категорий Канта, тем более, что Кант не мог18 не быть большим ощутимым фактом в их насквозь неощутимых жизнях. Эти великолепные нищие, от которых я узнаю об основных тайнах вещей, начиная с самого их существования, посреди таких ужасных сомнений относительно самых обычных средств поддержки, имеют представление о проблемах, которыми безуспешно занимается множество теоретических щелкунчиков. Всё же позвольте мне здесь приложить три локона моих волос к памяти обо всех этих великолепных нищих, которые жили и умерли в этом мире. Конечно, я воистину чествую их – часто, в основном, благородных людей – и по этой самой причине я осмеливаюсь шутить о них; поскольку там, где благородство имеет основу, и основа соответствующим образом почитается, веселье никогда не считается непочтительным. Только дураки и претенденты на человечество, самозванцы и бабуины среди богов, обижаются на шутку, в то время как боги и люди, права которых на известность стоят вне сомнения, редко волнуются из-за подстрекательской сплетни старой яблочницы и маленьких забавных резвящихся мальчиков на улице.