ПЬЕР

Когда материя исчезает, люди цепляются за тень. Места, однажды приспособленные для высоких целей, всё ещё хранят название этого благородства, даже когда они уже преобразованы для самого обычного служения. Кажется, что если бы в силах Судьбы было возможным принудить отказаться от действительной романтики и высоты, то люди в настоящем охотно пошли бы на компромисс, сохранив для себя некий чисто образный остаток. Любопытные эффекты этой тенденции чаще всего проявляются в тех почтенных странах старого трансатлантического мира, где один мост на Темзе всё ещё хранит монашеское течение Блэкфраерса, хотя ни один чёрный монах, кроме множества карманников, не стоял на этом берегу, начиная с добрых времен, последовавших за днями Королевы Бесс, и где пока ещё другие неисчислимые исторические аномалии сладостно и печально напоминают современному человеку о замечательной процессии, которая предшествовала его современному поколению. Но – хотя сравнительно недавние из наших собственных сооружений на этих Колумбийских берегах исключают какое-либо значительное участие этих привлекательных аномалий, – мы, всё же, не все, в наших более старых городах, совершенно не касаемся их, как здесь, так и там. Подобным образом обстояло дело и с древней церковью Апостолов – лучше известной, даже в её первые дни, под аббревиатурой «Апостолы " – которая, пусть теперь и не служила своей особой цели, столь широко когда-то продекларированной, но всё же сохранила своё величественное имя. Адвокаты и художники, арендующие его палаты, в новом здании или же в старом, в ответ на вопрос, где они обосновались, неизменно отвечали: ««В Апостолах»» Но теперь в ходе неизбежных переселений представителей различных профессий в более известные окрестности процветающего и расширяющегося города это почтенное место не смогло предложить столь же веских побуждающих мотивов, прежде привлекавших господ юристов. И поэтому странные неописуемые авантюристы, художники и нищие философы всех видов втиснулись сюда с такой же скоростью, с какой другие покинули его. И поэтому, учитывая метафизическую странность их любопытных жителей, следует отдать, в некотором роде, должное тому обстоятельству, что некоторые из их были известными Целеустремленными Теоретиками, Социальными Реформаторами и политическими пропагандистами всех разновидностей еретических принципов. И, возможно, из-за того, о чём я уже рассказал, и, частично, из-за некоторой небольшой шаловливости публики, незабвенное популярное название самой древней церкви участливо передалось тамошним обитателям. Поэтому, в повседневной жизни повелось, что те, у кого в старой церкви имелись комнаты, пользовались фамильярным названием ««Апостолы»»

Но поскольку любой результат – всего лишь следствие другого и предшествующего, и поскольку то, что теперь такое родство в целом оказалось неудачным, обитатели почтенной церкви начинают выходить вместе, каждый из своего логова, и стремиться к более тесному общению, привлекаемые друг к другу названием, характерным для всех. Вскоре, с этого места они идут далее; и постепенно, наконец-то, организовываются в специфическое сообщество, которое, пусть и чрезвычайно незаметное, и едва заметное в своих общественных демонстрациях, всё ещё тайно предполагает наличие некоего таинственного скрытого объекта, неопределенным образом связанного с абсолютным опрокидыванием церкви и государства, и поспешным и преждевременным приходом некоего неведомого великого политического и религиозного Золотого века. Однако, хотя некоторые рьяные консерваторы и ревнители нравов, несколько раз отправляли в полицейское управление предупреждение не спускать глаз со старой церкви, и хотя, действительно, полисмен мог иногда вопросительно взглянуть на подозрительно узкие разрезы окон в высокой башне; всё же, по правде говоря, это было место, по всему своему внешнему виду, очень тихое и приличное, занимаемое компанией безобидных людей, заслуживающих самого большого упрека только из-за выцветшего пальто и шляп с треснувшей тульей, шелушащихся на солнце.