Перегной

В иное время речь Григорьича, речь сколь яркая столь и горькая, вполне бы сошла за познавательную лекцию по экологии. Теперь же она звучала упреком моей скотскости и приговором моей человечности. Можно было  конечно и возразить и тем самым только подчеркнуть собственное оскотинивание, тем самым втоптать себя, уже попранного, в грязь презрения. Так сказать самоуничтожиться.  Но к чему слова когда ты кругом не прав. С одной стороны — ну и дерево, ну и чего такого, а с другой стороны один балбес, которому двадцать пять лет взял и за час управился с тремя семидесятилетними кедрами, только—только начавшими плодоносить.

Я, если честно, не знал, что рублю кедры — думал, валю сосенки, но мои заблуждения меня нисколько не оправдывали. В конце концов, я, венец природы и ее же царь, срубил памятник собственной глупости и невежеству. Насколько я был образован и эрудирован в городских условиях, насколько свободно ориентировался в лабиринтах улиц и дворов, в сплетениях проводов и функциях разнообразных приборов, насколько легко разбирался в запутанных иерархиях социума и производил в уме сложные вычисления, а потом вычисления эти, денежные ли, еще какие прикидывал на различные ситуации, моделировал их, отвергал, дорабатывал, принимал, снова отвергал, в общем насколько я был ловок и неуязвим в городской среде — настолько я был жалок и беспомощен наедине с природой.

Я об этом догадывался и ранее, но все же, пожив чуть—чуть на ее лоне, думал, что было добился от нее пускай не взаимных каких—то чувств, но некоей отстраненной, формальной приветливости.  Что хоть чуть—чуть, но начал я ее понимать. А оказалось — я ей враждебен.

А то, что я враг, и враг заклятый, сомнений быть никаких не могло.  Все сомнения своей пламенной речью сейчас развеивал Григорьич. И говорил он так правильно и складно, что по всему выходило: таки — да, враг.

Прихотливое, где попало не растущее дерево кедр начинает плодоносить только к шестидесяти годам своей жизни. Но и до того, как оно начинает давать плоды — ценнейшие орехи, оно начинает организовывать вокруг себя жизнь. В его ствол, как в комфортное общежитие, как в благостную среду устремляются жуки и черви. Дерево еще не начало толком жить, а его уже пытается извести мелкая нечисть. Но нет худа без добра — на извод этой нечисти призывает природа птиц.  Птицы заводят потомство, зная, что всегда вблизи дерева смогут его прокормить и вырастить. Так польза для одного существа оборачивается пользой для другого.

А дерево между тем растет, и, требуя  света, ширит и ширит свою крону, распускает, словно искусная мастерица, изумительные кружева ветвей. И образуется тень, настолько же благая и спасительная для природы как и солнце. И в этой тени зарождается новая жизнь. Чего только там нет — от разноцветья трав и грибов, до насекомых, гадов и мелких животных. Все растет и множиться под благодатной тенью дерева. Так, под постепенно ширящимися ветвями начинает оживать природа. Растет, ширится лес. Крепнущие ото дня корни дерева удерживают влагу, а значит полноводнее будут ручьи, значит шире и чище будут реки. Значит крепче  будут их берега. И там тоже зарождается и множится своя жизнь. Всюду жизнь!

А кедр между тем еще и не плодоносит. Много много лет пройдет, прежде чем начнет давать он плоды. За эти годы разрастется лес, взметнуться ввысь стволы и ни одному поколению животных, от малой птахи до крупного лесного зверя дадут они приют, не одно повидают потомство, немало отдадут ему своих сил, своей защиты, прежде чем сподобятся произвести свое.

И когда  деревья наконец  обогатят природу ценнейшими плодами тут уже начнется  совсем другая жизнь. Выжившее вопреки всему, в самых тяжелых условиях, закаленное дерево и потомство дает такое же закаленное и крепкое. Ветер, звери и птицы разнесут окрест семена.  И из них со временем прорастет, уцепится корнями в почву, а затем метнется ввысь новое дерево, новая точка опоры и жизни для многих и многих тварей.

Но не только этим ценно потомство кедра.  Кедровый орех ценнейшее и питательнейшее вещество. Основа  рациона для многих животных — их жизнь и пропитание. Белка и бурундук, прочий мелкий зверь, бесчисленное количество птиц — все находят себе пропитание на плодоносящем дереве. И всяк, отведавший от дерева сего плодиться и множится.  Мелочь эта, в свою очередь, питает более крупного зверя. Живет и растет лес, процветают его обитатели, наполняется гармонией природа. Одно только дерево, один только ствол порождает вокруг себя бесчисленную и разнообразную жизнь.

И человек, если подходить с умом, от одного  дерева может всю жизнь получать и силы и здоровье. Одних только орехов со взрослого кедра можно собрать полтора—два ведра, а это ценннейшее, богатое минералами, витаминами и энергией питание.  А еще  это лекарство.