Перекресток Старого профессора

Раздевшись догола, села в ванну, открыла кран с горячей водой, тщательно вымыла руки и гелем для душа намазала затылок. Очень осторожно взяла бритву и принялась сбривать отросшие волосы в области шрама, оставшегося после операции. Движение за движением, с величайшей осторожностью. Спустя несколько минут часть головы над шеей была тщательно выбрита. Девушка ополоснула бритву и положила ее к другим инструментам. Взяла в руки нож. Рука дрожала так сильно, что она не смогла удержать инструмент, и он свалился в ванну, издав ужасающий грохот. Мона выругалась сквозь зубы.

Снова схватила нож, включила горячую воду и тщательно промыла его, затем опять обрызгала духами. Одной из основных вещей, которую она усвоила из учебника по общей хирургии, было то, что операционное поле должно быть тщательно продезинфицировано. За неимением спирта пришлось использовать духи.

Она брызнула остатки жидкости из граненого флакона на свежеобритый затылок и чуть не заорала от боли – кожу защипало, наверное, порезалась, несмотря на всю предосторожность.

Затем приставила острие ножа к затылку и задержала дыхание. Легонько надавила и почувствовала, как по лицу полились слезы. В чем она так виновата? Скольким женщинам за всю жизнь приходится делать самим себе операции? Почему это случилось именно с ней?

– Соберись, тряпка, – сквозь зубы приказала себе и, надавив как следует, почувствовала, как нож входит в тонкую кожу.

Сделала надрез чуть шире, ощущая, как по шее начали стекать тонкие липкие струйки. Острие уперлось в что-то плотное. Бомба? Мона подняла левую руку и приложила ее к развороченной плоти, пощупала. Ощутила небольшую капсулу, аккуратно ее попыталась достать, но сделанный надрез был слишком мал. Снова приставила нож к затылку и увеличила отверстие, стараясь не заорать от боли. Отложив инструмент в сторону, снова попробовала достать снаряд, грозящий оборвать ее жизнь в любую секунду.

В этот раз все получилось. С трудом переводя дыхание, попыталась в темноте рассмотреть маленькую капсулу, лежащую на ее окровавленной ладони. Капсула была удивительно легкой. Она осторожно положила ее на край ванны и приложила к ране полотенце, пытаясь остановить кровь. Посидев так некоторое время, стараясь прийти в себя от боли и восстановить дыхание, взяла нитку с иголкой. Закусив губу, сделала несколько стежков и почувствовала, как по рукам снова заструилась кровь. Вновь приложила полотенце, посидела так некоторое время, ощутив, что замерзает, включила горячую воду.

Она не знала, сколько времени так провела, но едва боль стала менее ноющей, девушка вылезла из ванны, тщательно обмыла ее горячей водой и дрожа закуталась в большое полотенце. Еще одним обмотала голову, в надежде, что кровь сквозь него не просочится.

Все предметы снова аккуратно разложила по местам, а штуку, которую достала из собственной головы, с большой осторожностью положила в шкаф с косметикой. Посмотрит на нее утром.

Когда она легла в кровать, ее знобило. Мона натянула на себя одеяло и, свернувшись калачиком, приложила руку к ноющей ране – снова сочилась кровь. Надо было попросить у Яна каких-нибудь его таблеток, мрачно подумала она, перед тем как погрузиться в сон.

* * *

Утром встала раньше запланированного, не могла толком спать. Всю ночь в каком-то полубреду она касалась раны, проверяя, не сочится ли кровь, думала о Яне и графине, о том, зачем они ей, ведь они были балластом. Еще полгода тому назад она бы даже не стала с ними разговаривать, как так получилось, что оба стали ей так дороги? Что будет, если они не придут? Сможет ли она уехать, оставив их здесь? Сможет ли она их вытащить потом? А хотят ли они сами, чтобы она их спасала? Ведь если человек сам не хочет спасения, то никто ему помочь не в силах.

Мысли разрывали ее на части, и в пять часов Мона устала с ними бороться. Выглянув в окно, где хлестал дождь с мокрым снегом, девушка окончательно расстроилась – не самый лучший день для побега. Нет уверенности в том, что Ян и графиня поедут с ней. Возможно, ей стоит задержаться и потратить время на то, чтобы убедить их? Но с другой стороны, чем больше она здесь сидит, тем слабее ее собственная воля. Тем выше шансы на то, что Кирилл обо всем узнает и снова запрет ее в комнате с крысами.

Нет, если уж наметила цель, надо идти к ней несмотря ни на что.

Осторожно встав с постели, Мона направилась в ванную, с удовольствием окинула ее взглядом – несмотря на темноту, усталость и общий ужас всего происходящего, вчера ей удалось качественно ее убрать, не оставив никаких следов собственной операции. При мысли о произошедшем она даже немного распрямила плечи и слегка улыбнулась – подумать только, она смогла сама разрезать себе затылок и при этом не грохнуться в обморок и не перерезать себе шею!

Размотала полотенце и приложила руку к затылку – кровь запеклась и больше не лилась.