Перекресток трех дорог

– Мой тан, ни сыном людей, ни сыном бога я не оставлю тебя и твоих земель, пока способен держать меч ради вас. Нынче я не гость в твоём городе – я с радостью вернулся домой.

Его слова пришлись по душе слушателям. Ферр приметил в толпе много тёплых взглядов и мысленно поблагодарил Огафа за то, что весенним праздником тот выступил по традиции перед горожанами да, видно, исполнил все свои баллады о Хараде с мергом, потому теперь народу было известно, что Йорги давненько оберегает его покой.

– Желает ли Тагни-вестник сейчас говорить с людьми Олкуда? – Огаф посмотрел на Ферра, спрятал улыбку в уголках губ.

– Я буду счастлив выступить перед вами, – согласился жрец с серьёзностью, за коей старательно скрывал веселье.

Их с почётом проводили к центральной площади, где набилось такое число людей, что та пригрезилась совсем тесной. Народ вытягивался, глазел с любопытством, а Ульд впервые не затерялся среди публики, встал рядом с Ферром. Жрец догадывался, что другу такой расклад не слишком по нраву, но поделать с этим они ничего не могли, а мерг смирился и с лишним вниманием, и с тем, что Тагни не позволил бы ему уйти при всём на то желании сына бога. Лишь Игви оказалось неважно, где ждать тёплой подстилки да миски еды, – пёс замер послушно у ног хозяина, дёргал ушами на звуки да изредка оглядывался по сторонам.

Эйдре поднесли кресло, она села, положила на колени клёрс, тронула струны. Запела арфа под пальцами, зазвучала легенда о Великом Разделе, а рождённые Сьюгорем ветра дарили людям, услыхавшим их, веру, храбрость и мужество перед тяжкими испытаниями. Мелодии переливались одна в другую, сплетались в едином танце, вдохновляли. А Ферр пел: впервые не о Двуликом, а о братьях-богах Балларге и Радга. О дворе Лаиши и искусительнице Мёрб. О коварстве грухи и том, как бороться с ним или иными мороками наваждения. О близнецах Коби и Клив, могучих колдунах, предавших Эталла. Слагал на ходу истории обо всём, что увидели и услышали они за эти полгода, рассказывал о Тиле и Ярге, легенду о Тагни и первой битве с Мергом. В этот миг сбылось давнее предсказание Ульда, и в песнях Ферра не осталось мира, но всё же он говорил не о войне, а о тех, кто встанет на защиту Ирда. И не нашлось там могучих героев, отмеченных особыми знаками ещё при рождении. Лишь люди, обыкновенные, но готовые поднять мечи вместе с Йорги так же, как однажды за своими богами отправились в бой их предки.

Переливалось в руках вестника золотом по чёрному древку легендарное копьё, слетел с небес да сидел, поглядывая с затаённой насмешкой, на плече Ульда алый сокол, и многим в Олкуде оказалось того достаточно, чтобы поверить и отыскать в себе силы бороться с порождениями тьмы. Когда спустя часы песни завершились, горожане нехотя разошлись, перешёптывались, что надеются ещё разок услыхать дивную музыку да баллады вестника. А друзья, гордо и с почётом удаляясь в сторону замка Харада, мечтали немедля отправиться прямиком в погреба Дунки и уболтать драугра выдать им бочку самого крепкого вина, дабы наконец отдохнуть.

– Чудесное выступление, – похвалил Ферра и Эйдре Огаф, когда они остались кругом близких друзей за столом и не находилось уже там места церемониям. – Такие песни и впрямь не совестно подхватить сказителям Ирда.

– Уверен, у Тиля выходило не хуже, – улыбнулся жрец и добавил без серьёзной надежды, но с тревогой: – Не было ли от брата вестей?

– Скрыться от недобрых глаз они с Норой сумеют, – заверила Мельха. – А напасть на них в гостях у Тави, при дворе князя, – мысль дурная. Там враг лишь выдаст себя да не добьётся успеха.

– Нам было бы спокойнее, коль на них вовсе не собрались бы нападать, – вздохнула Эйдре.

– Теперь без оглядки не жить никому, – сказал Харад, пожал плечами, невесело усмехнулся. – Такие уж времена выпали. Так лучше бороться своими силами, а не сидеть, запрятавшись в нору трусливой мышью.

Они поделились друг с другом последними вестями. Властитель Олкуда рассказал о курганах и сражениях с драуграми, а путники о своих странствиях.

– Слышал-слышал, – смеясь, пробасил Харад, когда разговор зашёл об обвинениях в Фелбе. – И ко мне приходили, требовали немедля пленить вас, едва примечу, да тотчас отправить в столицу.

– Не будет ли у тебя после ссоры с князем, коль нарушаешь его повеление? – нахмурился Ульд.

– Когда дело касается моих воинов, Йорги, – отрезал тан с насмешкой, – князь не волен распоряжаться их судьбами. Хотят обвинять – пускай покажут мне доказательства достойнее дохлой крысы, не то я сам перестреляю стаю чаек в округе и пришлю им с объяснением, что собрал для Фелбера всю вражью знать разом.

– К тому же, – с нежной издёвкой добавила Мельха, – в Олкуде не найдётся столь странного сэйда, чтобы утверждать, будто признал в проклятом, кем тот был раньше. Мой тан при гонце спросил совета и услышал, что сделать того невозможно даже Эталлу.

– Но в иных городах Фелбера тех, кто возжелает выслужиться перед князем, отыщется вдоволь, – заключил Ферр.