Перекресток трех дорог

Глава 23. Навстречу легенде

Стуку копыт да фырканью лошадей вторил ровный шаг воинов Олкуда. В туманах наваждения защитники Ирда мерещились простому люду злым мороком, духами древних былин, которые вовсе не могут повториться. Деревни встречали их опаской, недоверчивыми взглядами да плотно закрытыми дверьми, словно не народ срединного мира они отправлялись уберегать, а самолично явились по души бедолаг-сельчан. Стоило мелькнуть поблизости от домов, как женщины утаскивали за стены детей, а мужчины мрачно шептались, будто углядели проклятых, за коими в любой миг выскочит из-под самой земли Мерг, да завяжется битва, где не станут разбирать, землепашец ты или воин, стар или млад, свой или чужой. Песни Тагни, хоть и пришлись по душе слушателям, но пугали неизбежностью слома ладного быта да спокойного времени, а людей Харада посчитали дурным предзнаменованием, ведь коль идут – точно быть беде.

Впрочем, отказывать в гостеприимстве народ тоже не собирался. Делились водой и даже припасами, пусть с неохотой, а всё же осторожно расспрашивали, чем могут подсобить. Помощи их никому не требовалось – лишь бы не мешали, а они и не пытались, рассудив, что с людьми при оружии дружба окажется вернее ссор. Мудрые старики недовольно бормотали, что не на грабёж отправились воины, а молодёжь совсем позабыла легенды да мнит, будто понимает чего в планах самих богов, чем непременно тех прогневит да навлечёт на родной дом наказание пострашнее самых уродливых порождений тьмы. Мир не с тварями Мерга, а с народами, кои стремились уберечь, мнился в эти дни хрупким да зыбким, полным опаски, а за всяким недоверчивым взором Ферру то и дело мерещились происки Мёрб, ведь что стоило искусительнице соблазнить да велеть ударить в спину под покровом ночи?

– Не станет она тратить сил на простой люд, – уверял Ульд без шибкой уверенности. – Одно дело – герои пророчества, а другое обычные сельчане. Мелковата для неё такая рыбка, побрезгует.

Но всё же Тагни было неспокойно. Ведь однажды дева Лаиши уже обратила взор на обыкновенного ученика жреца, хотя мало ли было вокруг душ, которые соблазнить – невелика задача? Отчего бы Мёрб не подыскать себе на службу кого помогущественнее, посущественнее мальчишки? Хоть наставника, хоть отца, у коих в достатке влияния да власти, хоть самого князя Билнуда – кто бы в Коддаге посмел отказать своему владыке в желании узреть пещеру Ллива? Но она избрала Ярга. Лишь оттого, что тот оказался неприметен всему свету, – только Ферр о нём переживал, когда и Ёрку уже счёл погибшим. И всякий чужой шаг подле войска чудился нынче Тагни поступью предательства да коварства, а люди, прежде вызывавшие любопытство и желание слагать баллады, теперь не сумели бы приметить к себе былых светлых чувств. Да и своих той порой, мерещилось, будто не осталось вовсе. Раз испытав искушение Мёрб, всякую усталость от дороги да суровость пред большой битвой легче лёгкого принять за игру дочери двора Лаиши. Ферр не желал оставлять караулы без присмотра, был мрачен да собран, внимательно слушал, глядел хмуро, а так как нынче шествовал подле Харада единственным жрецом, на чей совет тан полагался, то и владыка Олкуда весельем в пути не отличался.

Эйдре не могла помочь любимому побороть сомнений, ибо и сама тревожилась да переживала. Наваждения в срединном мире теперь было изрядно, дева уже и припомнить не могла земли без сизых обрывков тумана, в коих терялись звуки, а страхи обретали форму да силу. Ветра говорили о кошмарах и мороках, шептались о тёмных жутких тенях ночной порой. Природа боялась, молила о помощи своих защитников, а те… Убедить идти с войском или хоть нанять иных сэйдов не вышло. Слишком далеки были от привыкших к пляске да веселью чародеев верхнего мира беды мира срединного, в коем они лишь недавно обрели свободу от троп. Древних легенд народ Эйдре не ведал, как когда-то не ведала их она сама, а сказки о Великом Разделе да пророчествах не растопили ветреных сердец, ведь то казалось войной иных домов, а им, мнилось, ничего не грозило, и опасности не находилось вовсе, покуда можно за шаг очутиться в ином месте да ином мире.

Нынче, впервые за двадцать одну весну, наваждение пугало Эйдре, заставляло наспех шептать защитные чары без устали, только и без надежды на то, что сумеет уберечь всякого в войске. Она оказалась одна пред само́й древней магией Сэйда, друзей среди собственного народа сыскать не удалось, а врагов в густой пелене таилось вдоволь. Ладно, мороки, с ними управишься и человечьим оружием, коль знать толк в чародействе, здесь она была уверена в силах. Но где-то там ступал во мгле к Великому Разделу Коби, чародей стократ могущественнее, названый сын бога ветров. И ничего ему не будет стоить парой движений уничтожить разом и деву, и воинов, отомстить за сестрицу, за то, что посмели мешаться под ногами. Всякие отголоски силы родного мира этой порой тревожили Эйдре, заставляли напряжённо вглядываться во тьму, а кошмары звучали воспоминаниями о безумном хохоте Клив и не давали отдыха ночной порой.