Перекресток утопий

Эти подражатели редко восходят до первоначальных оригиналов; большей частью они привязываются к таким же подражателям, как и они, но сохранившим в некоторой чистоте дух первоначального оригинала, и таким образом делаются писателями не второго, а уже третьего сорта, далее которых идет уже бессмыслица…

М.Салтыков-Щедрин

В фантастическом цунами шестидесятых-семидесятых впору захлебнуться, но там был спасительный эхолот: можно было искать лучшее. Кто усомнится: у критиков различных идейно-политических направлений были не совпадающие представления о лучшем. Но и те, и другие воображали, что карабкаются к вершинам…

Печатная продукция, образцы которой я намерен представить в этой главе, существовала рядом с нормальной фантастикой, неизмеримо превосходя ее численно. В этих закромах Родины разобраться и сложнее, и проще. Организационно сложнее, но по содержанию и форме она была примитивна, как амеба, так что ее, простите за претенциозное слово, анализ не представляет трудностей. Достаточно пересказать ее в двух-трех фразах — «и ты убит», как говаривал еще Александр Сергеевич.

До конца 80-х — начала 90-х годов эта продукция щеголяла присвоенным, как и все остальное, самоназванием — научная фантастика, который был превращен в боевой клич — НФ! Правда, стянутый с английского. (В английском языке сочетание science fiction — SF — также широко употребительно. Но разница заключается в том, что слово fiction — это вовсе не фантастика, а именно художественная литература, тут есть смысловой оттенок, которого нет в русской кальке.) Во что она трансформировалась за последние годы, мы еще увидим, но тогда аббревиатура так понравилась, что ее стали употреблять во всех случаях, даже когда произведение и отдаленного отношения к науке не имело. Научная фантастика — это звучит гордо! Особенно трогательно видеть символ НФ в середине 70-х годов, когда стали выныривать на поверхность фантасты-штурмовики в аранжировке стиль рюс, и в явном соответствии с русопятскими настроениями в фантастике начали появляться сочинения полу- или даже прямо шовинистическо-мистического толка. Что ж, в соответствии с обиходной НФ-терминологией я буду именовать вязкую тину, затянувшую мозги миллионам читателей, — нуль-литературой, или для краткости, по той же аналогии — НЛ.

Слово «литература» присутствует здесь только для того, чтобы обозначить известное сходство сего феномена хотя бы с клинописью. А «нуль», потому что из трех составных частей единого комплекса «научно-фантастическая литература», в нем нет ничего — ни науки, ни фантастики, ни литературы в смысле принадлежности к изящной словесности.

Нет прежде всего определяющего, видового признака фантастики — нет фантазии, свежей незаемной выдумки. В лучшем случае, если уместно употребить здесь превосходную степень, в ход идут остатки с барского стола высокой, художественной фантастики, которая и создала славу жанру у огромного круга его почитателей. Но значительная часть сочинений обходится и вовсе без ничего: достаточно сунуть персонажей в звездолет, ничем не отличающийся от железнодорожного вагона. Надо только запомнить, что входное отверстие следует именовать не дверью, а люком. Можно также употребить вместо «закрывается» престижное «задраивается» — сразу повеет еще и морской романтикой. Не помешает вытвердить несколько ключевых для НФ-НЛ фраз. Что-нибудь вроде:

«Ослепительно сверкнув овальными дюзами новейшей конструкции, звездолет „Юрий Гагарин“ в одно неуловимое мгновение исчез в непроглядной космической мгле…»