Перекрёсток параллельных миров

Я выглянула в соседнюю комнату; на полу у стены стоял мой багаж из Кастелро. Достав из сундука одежду, вернулась в спальню. Переодеваясь, вспомнила о Нильсе, который, наверное, остался в Кастелро. Стало немного обидно. Теперь и поговорить будет не с кем. Переодевшись, подошла к окну, открыла раму, и почти тут же в комнату спикировал эльф. Как я обрадовалась!

Нильс влетел в комнату, сделал круг над головой и, приземлившись на кровать, заявил, что видел, как я ковыляла к карете, и отправился следом. Молодец какой! За верность и преданность я наколдовала ему плюшки и варенье, себе – чай с лимоном, и начала рассказывать, что произошло. Эльф слушал, лопал мучное, важно кивал головой, а когда я закончила, спросил:

– И что это за замок?

– Мужской монастырь.

– Чего?

– Не заморачивайся. Короче, тут никого, кроме мужиков.

Нильс глянул косо, уточнил:

– Одни мужчины, и ты?

Я кивнула. Нильс предложил бежать. Хорошая идея, но с такой спиной далеко не убегу. Нильс пожал плечами:

– Тогда беги, когда спина заживёт.

Я подумаю, но потом. Сейчас сил нет. Выпроводив Нильса в парк, я легла спать.

Хлюп. Хлюп. Хлюп. Над головой кто-то заорал: «По местам стоять, с якоря сниматься!».

А! где я? Что происходит? Я открыла глаза, осмотрелась и заплакала. Да что ж такое-то! Куда меня теперь тащат? Линц! мать твою дери! Куда ты меня сплавил? Порыдав, решила встать, тут же застонала. Спина болела адски. И сколько раз меня ударили, а болит так, как будто в бетономешалке прокатилась. Кое-как встав, подошла к огромному окну и, выглянув наружу, увидела медленно удаляющийся порт и замок, стоящий на холме. Чёртов плейбой! Куда ты меня спровадил, в какое рабство? Решил не возиться и передал в следующую инстанцию? И где Нильс? Он видел, как меня увозили, или остался в замке?

Я оглядела спальню, отделанную в стиле дорого-богато; в углу заметила сундуки. Ну, хоть так, можно будет переодеться, не занимаясь колдовством. Выглянула в одну из дверей, увидела гостиную, вторая дверь вела в местный санузел, кстати, весьма себе даже такой удобный. Можно было и помыться и зубы почистить.

Привела себя в порядок, собралась выйти в гостиную, и тут за дверью что-то застучало, забренчало. Я испугалась, но зря – пришёл матрос, нагруженный подносом, прикрытым салфеткой. Сгрузив ношу, моряк удалился, закрыв за собой дверь на ключ. Ох, как же мне надоел этот кичевой образ жизни!

Выйдя в гостиную, я поинтересовалась, чем меня будут кормить. Завтрак был очень даже ничего: мясо, фрукты, зелень, кофе со сливками. Ну, хоть голодом морить не будут. Завтракая, я смотрела на проплывающий мимо пейзаж и гадала, куда меня везут. К тем людям, о которых раньше говорил Линц, плейбой чёртов? Ах, артист, втёрся в доверие, изобразил из себя душевного болвана. Я слышала вчера, какой он душевный, ага-ага. Хотя… что я на него взъелась? Это не он, а я дура первостатейная, развесила уши перед первым встречным. Вот и получи-распишись.

К концу завтрака я постановила, что нужно бежать, оставалось только решить – куда и как, ведь с такой спиной далеко не уплыть. И что? Утонуть во славу… а в чью славу?.. А, чёрт! Да, надо бежать! На Маргариту Кински точно никто не подумает, что она плавать умеет, решат, что предпочла утопление поруганию, и, значит, искать не будут.

К вечеру план побега был готов, но к тому времени условия задачи изменились – парусник вышел в море, ходко пошёл на юг. Апрель – не самое лучшее время для купания в Чёрном море, но что делать-то? Ждать, когда запрут под замок в местном султанском гареме? Нет, надо бежать. Вот только темноты дождусь, а там – за борт. Сделаю себе лодку прямо на ходу, а можно ласты!

Около восьми вечера принесли ужин. Хороший такой ужин, сытный, но я сильно наедаться не стала. Дождалась, пока вернётся слуга, чтобы забрать поднос, и, потушив свечи, выглянула в окно. Впереди справа по ходу корабля появилась и быстро начала приближаться какая-то чёрная куча. А, это же остров! Прекрасно, очень кстати.

Солнце село за горизонт; стремительно стемнело. На верхней палубе парусника зажгли огни, но кормовой фонарь, в котором находились каюты высшего плавсостава, остался в тени. Никто не видел, как я, открыв окно, выбралась из каюты, немного постояла на карнизе, собираясь с духом, и, когда в борт ударила волна, прыгнула вниз, радуясь, что нахожусь на борту парусника – не затянет под винты.

Попав в воду, я чуть не захлебнулась. Вода оказалась такой холодной, что аж дыхание перехватило. Нет, мне не холодно! Мне тепло и не больно! Вынырнула, легла на спину, начала надевать ласты. Корабль медленно удалялся. Прощай, плейбой!