Переплетения

– Польские предприятия азартных игр. Они известны тем, что имеют почти монопольное право на организацию казино в Польше. А также тем, что ни один прокурор или налоговый инспектор не в состоянии влезть им в жопу. А еще тем, что там полным-полно функционеров. Если ты задумывался, был ли Теляк замешан в спецслужбы ПНР, перестань сомневаться. Наверняка был. Вопрос, замешан ли он в убийстве мальчика. И не из-за этого ли его впоследствии убили. Но тут я тебе не помогу. Могу попытаться проверить, был ли Теляк офицером СБ в восьмидесятые, но если он работал в «D», все наверняка вычищено.

– Уничтожено?

– Шутишь? Такие вещи не уничтожают. Документы лежат в сейфе какой-нибудь виллы в Константине[114].

Шацкий попросил разрешения закурить. Можно было только снаружи. Он вышел на узкий балкончик. Духота и полное безветрие, все казалось липким. Небо затягивали фиолетовые тучи, и он надеялся, что в конце концов разразится серьезная буря. Все с тоской ожидали этого. Шацкий почувствовал спокойствие. С каждой мыслью очередной элемент становился на свое место, в кубике Рубика два цвета уже сложены. Правда, много соединительных частей – лишь его предположения, а не улики, не говоря о доказательствах, но он чувствовал, что это дело не превратится в очередной NN на полке. Вспомнил, что ему нужно поговорить с Венцелем о чем-то еще.

– Обо мне расспрашивали, – сказал он, вернувшись на кушетку.

Венцель причмокнул.

– Это легко предвидеть. Я думаю, ты находился под наблюдением с того момента, когда они узнали, что ты будешь вести следствие. Теперь они хотят приблизиться, чтобы в случае чего мгновенно отреагировать.

– Много ли им известно?

– Лучше предположить, что все. Даже если ошибешься, то не слишком.

Шацкий покивал. Боже правый, он все еще не мог поверить, что это происходит на самом деле.

– А кто «они»? – спросил он.

– Хороший вопрос. Я много о них знаю, но все равно недостаточно. Ты читал «Досье Одессы» Форсайта[115]?

Он кивнул.

– Стало быть, знаешь, что «Одесса» – общество бывших членов СС, создавших после войны тайную организацию, чтобы поддерживать прежних товарищей по оружию. Деньги. Должности, бизнес, помощь скрывающимся, ложные следы, левые бумаги, новая внешность, иногда ликвидация тех, кто о многом догадывался. Или тех, кто чересчур стремился к раскрытию правды. И хотя я знаю, что аналогия здесь весьма далекая, у нас тоже есть своя – назовем ее «Одесба», функционирующая, вероятно, даже лучше, чем «Одесса». Нашим офицерам не пришлось удирать в Аргентину, на них никогда по-настоящему не охотились, а робкие попытки следствия пресекались в зародыше. Даже заказчиков убийства Попелушко не удалось посадить, не говоря о сотнях – кто знает, может, и тысячах, – менее громких дел. Подумать только: прекрасно организованная сеть, масса информации с крючками почти на каждого, доставаемые в нужный момент дела, большие деньги – как из прошлого, так и наезды на госимущество, и успешно проводимый уже шестнадцать лет бизнес. Знаешь, как называется такая организация?

– Мафия.

– Совершенно верно. Пожалуй, единственная мафия, которую можно сравнить с лучшими итальянскими образцами. Именно это – «они». Так что если ты хочешь до них добраться, сразу откажись от этой мысли. Утром ты об этом подумаешь, а вечером будешь плакать возле трупа своей дочери. Но поскольку без этого ты не сможешь раскрыть свое дело, отложи его на полку. Жизнь дороже.

– А ты?

– Я один из тех, кто занимается эсбековскими преступлениями. По правде говоря, окружение считает меня безумцем и трахнутым эсбекодавом. Никто не поддерживает, мои исследования игнорируются. Меня это не удивляет. ИНП – организация номер один в списке подвергнутых инфильтрации «Одесбы». Даже в большей степени, чем – при всем моем уважении – прокурорский надзор. Конечно, они знают обо всем, что я делаю, но считают меня неопасным. Кроме того, я смертельно болен, хотя по мне и незаметно: еще два года жизни, не больше. Я много знаю, но отдаю себе отчет в том, что при моей жизни это не будет опубликовано. Может, когда-нибудь потом, когда все они вымрут, какой-нибудь историк использует то, что я собрал.

– Ты преувеличиваешь, – сказал Шацкий. – Тут не Сицилия. Наверное, речь идет о нескольких типах, которые арендуют под чьим-то прикрытием бюро в Варшаве и там забавляются игрой в великих и страшных эсбеков, потому что утащили из картотеки несколько досье. Я буду делать свое дело.

Венцель криво улыбнулся.

– Преувеличиваю? Поправь меня, если я ошибаюсь: не взорвалась ли в восемьдесят девятом году некая бомба «K», в результате чего внезапно испарились все гребаные красные аппаратчики, солдафоны на советских поводках, эсбеки, персональные источники информации, секретные сотрудники и вообще вся тоталитарная голота? Вот что я тебе скажу: тебя подкупят либо запугают. Может, уже сегодня, как только узнают, что ты со мной разговаривал. Так, на всякий случай.

– Ты меня не знаешь.