Пересекая Африку

Поселок Жуана. — Его официальное положение. — Открытая торговля рабами. — Дурной образец белого человека. — Колдун. — Предсказание судеб. — Амулеты. — Безотказное лекарство. — Оружие для Касонго. — Вероятные результаты. — Белмонт. — Жалкая работа. — Стадо буйволов. — Противодействие людей из Бие. — Любезность вождей. — Кутато. — Необыкновенная река. — Опасная переправа. — Подземные ручьи. — Лунги. — Я заподозрен в дурном глазе. — Колдун освобождает меня от подозрения. — Не заслуживающие доверия почтальоны. — Изготовление и починка одежды. — Португалец в закладе. — Празднество. — Попойка и буйство. — Высший вождь. — Ревматизм. — Взгляд на рай. — Визит к королю Конго. — Меня приютила и кормит жена премьер-министра. — Собственная хижина короля. — Его одеяние. — Под сильной охраной. — Пьяное совещание. — Размол зерна. — Моя борода возбуждает любопытство. — Голодные времена. — Гусеницы как деликатес

Простившись с сеньором Гонсалвишем, который высказал множество любезных пожеланий успеха, мы пересекли открытую саванну, по виду великолепно пригодную для выращивания пшеницы, и достигли поселка Жуана Баптисты Феррейры.

Он был полным контрастом тому поселению, которое мы только что покинули, будучи лишь самую малость получше, нежели поселок Алвиша. Но Жуан оказал мне самый сердечный прием, и я не замедлил оценить его любезность. Люди, которых я оставил в Комананте, дожидались здесь моего прихода, и я сразу же выдал им часть сукна, которое получил, чтобы они могли одеться для вступления в Бенгелу. А остаток я выдал им для покупки пайков на дорогу к побережью.

Жуан — это тот самый белый торговец, о котором я слышал, что он находился в стране Касонго и готовится к еще одному путешествию туда; ибо с того времени, как Жуан вернулся из Уруа, он посетил Джендже и обменял на слоновую кость тех рабов, каких получил от Касонго. В Джендже он (повстречал некоего англичанина, которого называл Джорджем, и подружился с ним самым тесным образом. В знак дружбы тот подарил ему винтовку и компас.

Из Джендже Жуан привел верхового быка, а из Бенгелы — осла; оба они хорошо его знали и ходили за ним как собаки. Это я воспринял как свидетельство того, что в натуре Жуана должно быть и что-то доброе. Я должен также признать, что ко мне и моим людям он выказывал большую любезность, и мне было бы жаль указывать на темные стороны его характера, если бы того не требовали интересы Африки.

Но — будь что будет, исполняй свой долг! Я принужден заявить, что он — кто угодно, но только не того сорта человек, какой должен, торгуя в Африке, производить хорошее впечатление. Он открыто занимается работорговлей, несмотря на то что исправляет по поручению португальского правительства должность окружного судьи; и рабов в цепях можно увидеть в его поселке. С моим знанием способов, какими добывают рабов, я мог лишь пожалеть, что среди первых европейцев, каких видят непросвещенные жители внутри континента, оказываются белые люди, которые могут таким образом пренебрегать чувствами себе подобных. Жуан мне рассказал «веселую» историю, как Касонго в честь его визита велел отрезать рабам руки и уши, и выразил намерение захватить к этому вождю около сотни кремневых мушкетов для обмена на рабов, совсем оставив мысль ходить туда за слоновой костью. Ее, говорил он, намного легче получить в Джендже, куда дорога сравнительно легкая и здоровая.

Пока я находился в поселке, Жуана посетил колдун. Его занятием служит предсказывать людям будущее по случаю путешествия в ставку Касонго; он также утверждал, что излечивает недуги и изгоняет злых духов. Колдуна сопровождали несколько приятелей, несших железные колокольцы, в которые бремя от времени ударяли маленькими кусками железа.