Читаем Переселенка, или Крестьянская жизнь полностью

Переселенка, или Крестьянская жизнь

Капитализм, который провонял.А Ленин это доказал. Но преждеЕму пришлось прочесть сто тысяч книг.С ученьем как? Начни – конца не будет.

Например, противоречия. Как их учить? Империализм и мы – это противоречие антагонистическое. Значит, никакой пощады. Значит, или он нас, или мы его. Значит, мы его. А что касается нашего спора, то он не антагонистический. Понятно? Чего не понимаешь, спрашивай. Почему не спрашиваешь? Хочешь остаться дурой? (Замечает, что остался один, встает.) Ушла. А я агитировал луну. Она тоже попутчица и мелкобуржуазный элемент. (Уходит.)

Переселенка, Фондрак.

Фондрак

Луна прибавила в весе, ты тоже. (Одной рукой обнимает женщину, но за спиной у нее выпивает пиво.) Пиво, к сожалению, осталось прежним. Четыре года, как война кончилась, а все никак не доведут до двенадцати процентов.

Женщина высвобождается из его объятия.

Военная территория. Много ли надето у тебя под платьем? А вдруг этот кусок дерна между нами станет государственной границей, в политике чего не бывает, лошадь отелиться может, шагу не ступим, а окажемся ты – в России, я – в Америке; делать детей на пограничной полосе – запрещенный экспорт, импортом тоже нельзя заниматься. Вот я сейчас схвачу тебя за грудь, а они начнут стрелять. (Садится.) Может, я встать не успею, а уж меня хватит удар. Или в тебя угодит кусок звезды, которая лопнула три тысячи лет назад. Или земля не выдержит и разорвется. Ее ведь со времен Адама топчут ногами, роют копытами, рвут колесами, а теперь еще терзают бомбами, почему она должна терпеть, ничто ведь не вечно, ямы пойдут одна за другой, и мы провалимся, вроде того древнего грека, который прыгнул в кратер, потому что ему все осточертело, забыл я, как его звали. А может, сила тяжести не сработает, вся эта поганая планета взорвется, и мы отправимся на небо прямиком, не делая крюка через могильных червей. А может, загнется кто другой, например Флинт, который навязывает мне надел, или паразит Крюгер, который тем и живет, что я выпить люблю. А может, сила тяжести не подведет, земля еще малость продержится, на кой черт ей лопаться, раз уж она держалась так долго, но я-то сколько выдержу? Человеку свойственно помирать, это у него врожденное, а могильный червь знай командует: не раскисай, Фондрак, кости собрать, плоть на изготовку!

Объятие. Мимо проходит парочка.

Все, что придет, пройдет. Двенадцать летДержался Гитлер, но и он прошел.Лежи, ты целый день себя поганишьРаботой на других. А ночь – моя.Она ведь коротка – лишь до рассвета,А днем не скачут в Пруссии козлы.В траве не только для троих есть место.<p>10</p>

Луг, день.

Нета. Крестьянка. Нета снимает с веревки простыни.

Взрыв. Хенне и Хайнц втаскивают на сцену Тракториста.

Хенне

Он работал на моем поле и наскочил на мину. Надо перевязать, чтобы он не истек кровью до прихода доктора.

Крестьянка

Я, что ли, подложила эту мину?А поле-то – его?

Хайнц

Его нога.

Тракторист

Ну, люди! Если мне отнимут ногуИз-за поганого клочка земли,Я насмерть вас протезом укокошу.

Хайнц