Перешагнувшие через юность

Ефрейтор, кажется, понял. Послушно пошел на поводке из курятника. Но на улице заартачился. Рыженко толкнул его в спину. Тогда тот стал брыкаться, как жеребец, выбрасывая почти метровые ноги. Пришлось стукнуть его автоматом, так, слегка, чтобы притих. И действительно смирным стал. Даже когда извлекали из кармана пакет, не сопротивлялся. Только таращил глаза.

В батальоне уже забеспокоились. Куда девались Рыженко и Ильченко? Неужели попались немцам? А они — вот они. Да не одни, с «языком». Привели немецкого ефрейтора к комбату.

— Освободите ему рот, — сказал Белоконь, обрадованный неожиданной удачей.

Вытащили кляп. Ефрейтор сердито залопотал что-то.

— Чем он так недоволен? — поинтересовался у бойца-переводчика Белоконь. — Что он говорит?

— Говорит, товарищ майор, что не имели права на него сзади нападать. Мальчишки, говорит, еще правил не знают…

— Ишь ты! О правилах да правах каких-то рассуждает, надо ж! Не сопротивлялся? — спросил комбат у Рыженко.

— Не успел. Автомат у него на полу лежал, рядышком с ним, а кулаки мы в петлю захватили, связали. К тому же ему, наверно, показалось с перепугу, что нас целый взвод. Он все, знаете, оглядывался.

В пакете ефрейтора оказался приказ из штаба. Важную птицу захватили ребята — связного.

— Ты что ж это, а? — укоризненно посмотрел на ефрейтора Белоконь. — Пакет секретный везешь, а лезешь в курятник. Неважная, значит, у вас там дисциплина.

Пленному перевели его слова. Немец вытянулся, как будто перед ним стоял не советский майор, а немецкий обернст, который распекал за допущенную оплошность.

— Вольно! — засмеялся комбат.

2

Пакету, добытому Ильченко и Рыженко, цены не было. Из этих документов наше командование узнало о замыслах противника под названием «Эдельвейс».

Нефть Баку и Грозного еще до войны привлекала оккупантов. Гитлер поставил перед группой своей армии задачу: окружить и уничтожить советские войска в междуречье Дона и Кубани.

Ростов держался с трудом. Войска, которые обороняли его дальние и ближние подступы, устремились к Дону.

— Комсомольскому полку приказано обеспечить переправу частей на левый берег, — сказал Насонов Семятковскому.

— Кто знает, Михаил Александрович, сумеем ли мы сами переправиться, — ответил Семятковский. — Город-то горит весь. А ночные бомбовозы добавляют огня каждые пятнадцать минут.

Как раз вспыхнула табачная фабрика — и до нее добрались. Жилые дома трещали, обгоревшие крыши их рушились. Деревья, и те обуглились. Не Ростов, а сущий ад. И сквозь этот ад надо было пробиться во что бы то ни стало.

— Кто же все-таки займется переправой? — задумался вслух Насонов. — Посоветуйте, Семятковский.

— По-моему, надо послать командира взвода седьмой роты, Михаил Александрович. — Он — товарищ решительный, люди за ним пойдут.

— Хорошо. Только вот что: нам придется строить наплавной мост против Зеленого острова, искать строительные материалы. А люди очень устали. Пусть не занятые делом поспят.

Подошел взвод. Семятковский обратился к саперам:

— Товарищи, на том берегу мы отдохнем. А пока нажимайте!

«Нажимать» оказалось не так-то просто: впереди обрушилась горящая стена здания, головешки покатились по мостовой, под ноги саперам. Как тут пройдешь? Жар и дым. Ребята задыхались.

— Назад бы трошки, — робко предложили в переднем ряду.

— Внимание! Укрыть головы плащ-палатками. За мной бего-ом! — скомандовал Ромашков.

Он первым побежал по огненной россыпи, увлекая за собой взвод. А из бездны западного небосклона все выплывали и выплывали бомбовозы. С недосягаемой высоты все сыпались и сыпались проклятые «зажигалки».

Когда Ромашков привел взвод к мосту, там уже орудовали спасательные команды второго батальона. Блажко, словно дирижер, возвышался на видном месте и направлял аварийные команды по назначению.

— Мельников! Бохор! — кричал он. — Смотрите: бомба настил пробила, а вон там опору повредило! Живо действуйте! Не останавливайте движение на мосту!

Дон вскипал и пенился. Брызги воды, осколки гранат летели во все стороны, а поток людей, машин, боевой техники не иссякал. Через мост переправлялись непрерывно, потому что саперы-комсомольцы под бомбами стучали топорами, укрепляли прогоны, штопали настил — устраняли повреждения.

Отделению младшего сержанта Фурманова достался самый тяжелый участок — работать под мостом. Миша Морозов, Федя Хилько и Валя Шибинский обкрутились веревками, спустились под настил. Повиснув над бурлящей стремниной реки, они ремонтировали опоры, крепили устои моста.

Стук инструментов перекликался с нашими зенитками, которые постукивали рядом, отгоняя налетавшие фашистские самолеты. Но самолетов было так много, что от них не успевали отбиваться.

Подошел третий батальон. Те, кому предложили отдохнуть, отказались от отдыха. Не до него! Они присоединились к товарищам на мосту.

Снегура, Алдушин, Колеров, Ромашков и Клейменов возглавили группы по добыче материала. Искали подходящие доски по улицам города, на складах. Однако ничего такого, что послужило бы опорой наплавного моста, найти не удалось.

— Может, где баржи какие, буксиры… — стал перечислять Белоконь.