Перестройка как русский проект. Советский строй у отечественных мыслителей в изгнании

Конечно, ничего нового в своем рассказе «Хорь и Калиныч» Тургенев не открывает. У меня вообще складывается впечатление, что все нынешние специалисты по русской душе, живописующие прелести русских страданий и русской полуголодной жизни, никогда не открывали собрания русских поговорок Даля. Народная мудрость на Руси никогда не оправдывала бедность, никогда не говорила, что бедность, отрешенность от благ мира сего сама по себе делает человека благостным и добрым. Напротив, русские пословицы бичуют бедность. «Нет греха хуже бедности», «Бедность не порок, а несчастье», «Бедный по чужому тужит» (т. е. своего нет, и завидует). И вот что самое главное во всей этой истории с зарождением мифа о русском коммунизме. Ни Герцен, ни даже его последователи народники не видели или не хотели видеть: в русской крестьянской общине нет того, что составляет фундамент всех социалистических теорий XIX века (кстати, начиная с Оуэна), нет коллективного, совместного труда работников, использующих машину как коллективное орудие труда. Народники не видели или не хотели видеть, что передел земли, находящейся в ведении общины, не только не вел к коллективному труду, коллективной обработке земли, а, напротив, закреплял индивидуальный труд на индивидуальном, обособленном участке земли обособленной земли. По этой причине идеологи охранительского консерватизма защищали крестьянскую общину с ее переделом тягловой земли как основное препятствие на пути проникновения в Россию западноевропейского коммунизма. Русские консерваторы куда лучше знали психологию русского крестьянина, чем русские народники. Не было никаких оснований утверждать, что крестьяне-общинники способны перейти от передела земли к совместному труду на общинной земле. Ведь уже во времена Герцена и тем более народников было известно, что даже расчистку лесов, выкорчевывание пней под пашню каждая семья совершает обособленно, для себя. И потому крестьяне были категорически против передела этой отвоеванной ими самими у леса земли. Миф о русском коммунизме это даже не мечта, ибо никогда ни один русский крестьянин не мечтал о совместном труде на общую пользу. Нет ни одной русской пословицы, которая бы говорила об этой мечте. Никто, начиная с Герцена и кончая нынешними новыми славянофилами типа Сергея Кара-Мурзы и участников семинара Владимира Якунина, не принимает во внимание, скорее всего просто не знает, что и социалисты-утописты, и Карл Маркс связывали коммунизм не только с коллективным трудом на коллективных средствах производства, но и с коллективным бытом, коллективным воспитанием детей. Ничего подобного в русской крестьянской общине не было и быть не могло. Наш советский «социалистический образ жизни» был лишен самых главных, коренных черт подлинной коммунистичности по Марксу, был лишен и коллективного быта, и коллективного воспитания детей. Наличие в СССР и индивидуального быта семьи, и особенно так называемых «личных подсобных хозяйств колхозников и работников совхозов», и соответственно наличие свободного рынка овощей, фруктов, продуктов животноводства свидетельствует на самом деле о капитуляции большевиков перед фундаментальными основаниями частнособственнической цивилизации. На самом деле «красный», коммунистический проект в национальном масштабе в СССР так и не удалось реализовать. В стране, где все семьдесят лет советской власти более 60 % населения жили в индивидуальных домах на земле, ограниченных забором, ни о каком коммунизме не могло быть и речи. За забором миллионов и миллионов социалистических тружеников сохранялся мир традиционного русского мещанства.

§ 4. Протест русской души против коллективного труда как «огульной» работы