Перевал в середине пути. Как преодолеть кризис среднего возраста

Помимо поддержания у ребенка чувства защищенности, самая главная родительская роль архетипична. Иными словами, все, что ребенок видит в родителе, служит для него моделью, а также активизирует в нем самом аналогичные способности.

Само собой разумеется, родитель часто сам оказывается ребенком проблемных родителей, и все, что он может, – лишь передавать свой собственный опыт. И вот наследие израненных, раздробленных душ передается из поколения в поколение. Более всего ребенок нуждается в заботе и независимости. Под заботой понимается тот факт, что окружающий мир удовлетворяет наши потребности, идет нам на уступки, поддерживает и кормит нас как в физическом, так и в эмоциональном смысле. Независимость подразумевает, что мы обладаем всеми необходимыми ресурсами, чтобы принимать вызовы, бросаемые жизнью, и бороться за желаемое. Несмотря на то что забота и поощрение независимости могут исходить от одного или обоих родителей, забота архетипически ассоциируется с феминным началом, а независимость – с маскулинным.

В длинном стихотворении «Наследие», состоящем из многих частей, Данн прослеживает эволюцию роли отца в семейных мифах. Первая часть называется «Фотография» и описывает встречу ребенка с архетипом скрытой силы.

Мой отец находится в «Капитане Стернсе»,
ресторане в Атлантик-Сити.
Идет 1950 год,
я вместе с ним, мне одиннадцать лет.
Он больше всех продал бытовой техники.
Поэтому мы в ресторане,
для него все бесплатно.
Это происходит еще до того, как дом начнет
шептать, до того, как потребуются
показания и жизни будут разрушены.
Мой отец улыбается. Я улыбаюсь.
Перед нами стоит
миска креветок.
На нас одинаковые рубашки,
короткие рукава с маленькими корабликами.
Это происходит еще до того, как появится разница
между сентиментальностью и счастьем.
Вскоре я встану,
а мой брат сядет рядом с ним.
Мать щелкает затвором.
Мы верим в справедливость,
все еще вверим, что Америка –
это молитва, гимн.
Хотя у отца редеют волосы,
по его лицу видно, что ничто
не сможет его остановить[58].

В этих строках явственно ощущается ностальгия (от греческого «тоска по дому») поэта. Фотография запечатлела мгновение, передала его суть – не все ее аспекты, но тем не менее. Как можно измерить мир? Т.С. Элиот писал: «Я вымерил кофейной ложкой жизнь… Здесь жили порядочные безбожные люди: от них осталась одна асфальтовая дорога и тысяча закатившихся мячей для гольфа»[59]. У сына этого отца больше бытовой техники, чем у сына другого отца. Сегодня это потерянное детство, потерянная Америка простых благочестивых поступков, но «по лицу отца видно, что ничто не сможет его остановить». Чувствуется, как от отца к сыну передается это таинство, в то время как мать раскрывает другую тайну, позволяющую освободить будущего мужчину.

Ребенок, не познавший подобные таинства, входит в стадию первой взрослости совершенно иначе. Если родитель демонстрирует осторожность, страх, наличие предрассудков, созависимость, нарциссизм и беспомощность, первая взрослость находится под их влиянием или посвящена их отчаянной гиперкомпенсации. Умение отличать собственное знание от родительских посланий – необходимое условие для вступления во вторую половину жизни.

Еще одним стихотворением Данн иллюстрирует необходимость разобраться в жизненно важных вопросах: «В чем я похож на мать?», «Чем я от нее отличаюсь?», «В чем я похож на отца?», «А чем отличаюсь?», «Кто оказал на меня большее влияние?», «Где был в это время второй родитель?», «Что делает мое странствие уникальным?». Все это поистине необходимые вопросы. Не всегда на них даются прямые ответы, поскольку все, что нас волнует, является преимущественно бессознательным, и распознавать закономерности мы начинаем лишь благодаря частым повторениям, терапии или внезапным озарениям. В стихотворении «Что бы ни было», написанном через десять лет после приведенных двух, Данн кладет начало этому процессу.