Перевал в середине пути. Как преодолеть кризис среднего возраста

Тень – это жизнь, которая не удостоилась реализации. Она воплощает утраченную чувствительность, которая в случае запрета прорывается наружу в виде сентиментальности. Она представляет наши творческие способности, которые, будучи спрятанными в дальний ящик, погружают нас в апатию и уныние. Она представляет спонтанность, которая в случае подавления делает нашу жизнь однообразной и бессмысленной. Тень являет собой куда более мощную жизненную силу, чем та, которой когда-либо пользовалась наша сознательная личность, и препятствовать ей – значит подрывать свою жизнеспособность.

Мы просто обязаны осознанно встретиться с Тенью в середине жизни, поскольку та в любом случае будет действовать исподтишка. Мы должны выяснить, чему завидуем или что не принимаем в окружающих, и признать наличие этих самых качеств в самих себе. Это не дает нам права обвинять других или завидовать им в том, чего мы сами не добились, но помогает понять, что мы реализовали лишь малую часть заложенного потенциала и что зачастую мы слишком самоуверенно и самодовольно относимся к достижениям своего эго. Это открывает другие источники энергии, креативности и личностного развития. Вступив с Тенью в диалог, мы освобождаем окружающих от непосильных проекций зависти и враждебности. Проживать собственную жизнь довольно трудно, и всем нам будет куда легче, если мы сосредоточимся на собственной индивидуации, вместо того чтобы погрязать в жизни других.

Если смысл жизни напрямую связан с расширением сферы сознания и личностным развитием, тогда вторжения Тени в середине жизни необходимы и несут в себе возможность исцеления. Чем больше я знаю о себе, тем больше заложенного потенциала смогу реализовать, тем разнообразнее оттенки и грани моей личности и богаче мой жизненный опыт.

Глава 4. римеры из литературы

«Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу, утратив правый путь во тьме долины»[68]. Так начинается духовное паломничество Данте, переосмысление им смысла жизни.

В данной главе я буду разбирать литературные примеры, а не случаи из клинической практики. Как двадцать пять веков назад утверждал Аристотель, искусство порой бывает яснее жизни, поскольку искусство охватывает вселенную[69]. Умение творца спуститься в подземный мир, как сделал Данте, и вернуться обратно с описанием своего странствия позволяет выразить наше состояние особенно красноречиво. Нам предлагается не только отождествить себя с определенным персонажем, но также рассмотреть его как драматическое воплощение универсального человеческого состояния. Поскольку нам тоже свойственно это состояние, то, анализируя ограничения героев, их действия и полученные ими уроки, мы можем узнать кое-что о себе.

Т. С. Элиот заметил, что наше превосходство над прошлым сводится лишь к тому, что мы можем вобрать его в себя и с его помощью расширить свои личностные границы[70]. Иными словами, посредством литературы и искусства мы можем впитать больше различных сценариев, с которыми сталкиваются люди, но при этом сохранить способность к росту и развитию. Гамлет, к примеру, всегда будет произносить реплики, написанные для Гамлета. Все мы страдаем комплексом Гамлета, особенно в те моменты, когда знаем, что должны что-то сделать, но не можем. В отличие от Гамлета у нас есть возможность изменить сценарий благодаря самосознанию.

Два совершенно непохожих друг на друга классических произведения начала и середины XIX века, «Фауст» Гете и «Мадам Бовари» Флобера, описывают драму человека, который вступает в стадию первой взрослости, изобилующей проекциями, и к середине жизни подходит в смятении, депрессии и с осознанием тупиковости путей, которые привели его к данной точке.

Ученый Фауст олицетворяет собой идеал Ренессанса, жажду познания. Он овладел всеми науками того времени – юриспруденцией, философией, богословием, медициной… Он сам говорит о себе: «Однако я при этом всем был и остался дураком»[71]. Движимый своей доминантной функцией, мышлением, Фауст достиг пределов человеческого познания, однако это принесло ему не радость, а горькое разочарование. Сколько исполнительных директоров изведало такое же разочарование? Чем больше знаний он постигал, тем сильнее подавлялась его второстепенная функция – умение чувствовать. Его чувства, настолько же незрелые в своем проявлении, насколько изощренным был его ум, вулканом прорываются наружу и погружают в глубокую депрессию. Его познания впечатляют, но анима его угнетена. Овладевшая им депрессия настолько сильна, что Фауст то и дело задумывается о самоубийстве. Он понимает, что внутри него борются две души: одна мечтает творить музыку, от которой бы таяли звезды, а вторая привязана к обыденной повседневности. В этот момент наивысшего напряжения, когда современный человек свалился бы с нервным срывом, Фауст встречает Мефистофеля.