Перевернутая карта палача

— Один, — подтвердил Дорн, хмурясь и делая ещё шаг внутрь конюшни, в тень, чтобы внимательнее рассмотреть человека, знающего так мало. — Ну, ты дикий. Кто такого отпустил в дорогу, да ещё с девчонкой? Как не прибили… даже я не прирезал, если разобраться. Иди, проси прощения у хэша Лофра. Он учит тех, кто ему глянется. Прежде много раз проверяет. Иногда получается больно. Тут столица, все причиняют боль. Одни для пользы, другие для смерти. Есть и такие, кому нравится расковырять нарыв просто так, но хэш…

— Жирный хряк, — скривился Ул. — Хочу свести драгоценного трехлетку и глянуть, как хэш лопнет от злости! Но я обещал маме и учителю не воровать.

— Мы все незаконные дети, то есть выродки, — Дорн, похоже, наконец-то обнаружил в себе запасы терпения. Он говорил ровнее и дышал спокойнее, без рычания и клокотания. — В столице три учителя берут нас в работу. После рекомендуют для службы или… продают. Из них только Лофр считает нас людьми. Прочие называют вещами, учат быть вещами. Он лучший, ещё поймёшь. Он не жирный, его тяжело ранили. С тех пор он делается тучнее. Дар белой ветви бессилен одолеть недуг. Найти золото при чистом сердце совершенно нельзя. Так что хэш неизлечим, а ведь он был в тройке лучших сабельщиков столицы по молодости. Идём.

— Я навозник или отрыжка? — прищурился Ул.

— Навозник, — подумав, выбрал Дорн. — Он велел привести тебя. Три дня я не справляюсь с его поручениями. Хуже некуда. Пошли.

— Почему все вы стояли там, у стены?

— Потому что провинились в минувшую неделю, и хэш обещал решить до полудня, кого выгоняет. Одного уж точно, но может, и всех, — выдавил Дорн.

Скрипнула дальняя дверь, и из недр конюшни, из тёмного, подвального лаза, показался конюх. Рука перетянута ниже локтя, лицо слева сплошь синее. Кривясь и шипя ругательства, конюх издали пригрозил Улу кулаком и обошёл стойло Бунги, приживаясь к противоположной стороне прохода.

— Сам выродок, и конь выродок, — прошипел конюх. — Так и знай, я ни ногой к рыжему бесу в стойло, пусть хоть кто приказывает. Хочешь чисть, хочешь не чисть, пальцем не двину. Овса не дам, копыт не проверю, понял? Зубы мне дороги, мои зубы… уцелевшие.

— Вы не поздоровались с Бу, — смутился Ул. — Простите, я не познакомил вас… Бу передали нынешнему его хозяину из-за норова. Вообще-то он добрый, только битый.

Конюх застонал, подобрал два ведёрка и ушёл. Ул поклонился новому знакомому, выражая готовность говорить с хэшем. Шагая через двор, он отмечал мелочи, стараясь не пускать в голову совсем ненужные теперь мысли.

Все покинули позорное место у стены.

Дорн двигается тихо, ростом он почти на голову выше. Не верится, что недавно именно он ругался — звонко, как пацан.

Метлу кто-то убрал, но работа осталась недоделанной…

Ул тряхнул головой и прочесал волосы ото лба. Не получается не думать! Зачем Дохлятина отправил сюда? Чтобы стребовать старый долг или чтобы создать новый? Почуял здоровье и тайком пожелал Лофру того же? Или имел более сложные планы? Или… Ул споткнулся на пороге и бегом влетел в комнату, согнулся, саданулся лбом о столешницу. Выпрямился и виновато поклонился хэшу. Лофр ждал на просторном лежаке у дальней стены. На Ула не глянул, Дорна прожёг презрением…

— Привёл. Значит, покуда годен для учёбы, — спокойно отметил Лофр. — Стань у двери, мало ли… А ты говори толком, придурок, о чем умолчал ночью.

— Прошение, — Ул порылся в мешке и положил на стол обрывок бумаги с тремя гербами. — Оро, то есть Дохлятина, велел сжечь лист, оставив образцы гербов, и заново составить бумагу здесь.

— Ты в деле каким боком? — хэш удивился сразу, мельком глянув на гербы. Затем подался вперёд, смахнул бумагу в ладонь, скомкал. — Однако же. Сам ты заноза, но принёс новость о занозе ещё похлеще. Значит, уцелел наследник в алом роду Донго. Хранимое оружие при нем?

— Да, — Ул улыбнулся. — Вы правы, я не отличаю клинка от метлы, я всего раз и видел саблю вблизи. Ту самую. После он отказался снова добыть её из ножен.

— Поумнел, значит, — пробормотал хэш. — Почему он сам не явился? Не нобское дело ноги бить и дорожную пыль глотать?

Ул промолчал, настороженно соображая, что можно сказать и как подать новости. Хэш покосился на Ула, мельком глянул на двор через окно, поморщился на полуприкрытую дверь, через которую наблюдал внешнее Дорн.

— Красноглазый выродок горазд кричать, но только по глупым поводам. Говори. Не ври, у нас с твоим другом схожий дар, пусть мой и поменее.

— У вас нет слуха чести, у Дорна, кажется, тоже, — обиделся Ул. — Я иногда не знаю, откуда знаю. Но я прав.

— У меня есть ум и опыт. Не тяни кота за… гм… хвост.

— Там…

— Где — там? Брось жевать губы. Или говори, или иди отсюда. Без помощи твоё дело не решить. Слепая помощь угробит всех, кто окажется рядом. Их первыми, — хэш бросил на стол обрывок бумаги с гербами.