Переводчица. Книга 2

Колеса монотонно стучали, вагоны подпрыгивали на неровностях рельсов, с резким шумом ударяясь в месте сцепления, раскачивались из стороны в сторону. Глаша вдруг потеряла равновесие и машинально ухватилась за Федора. Мужчина подхватил ее под руки, крепко придавливая к себе. Она не отстранилась, опустила голову, прижимаясь к его груди. Их сердца сейчас стучали в унисон несущемуся поезду. Глаша вдруг подняла к нему свое лицо, их губы нечаянно встретились и сомкнулись в затяжном поцелуе. Его рука потянулась под подол ее платья и настойчиво нырнула под панталоны.

– Что ты делаешь, увидят, – прошептала она горячими губами.

– Все уже спят давно, – ответил он ей, продолжая стягивать с нее трусы.

– Не надо… – пыталась сопротивляться она, отдаваясь разуму, но чувства оказались сильнее ее воли…

– У тебя уже было с кем? – тихо спросил ее Федор.

– Да, – так же ответила она ему, чувствуя уже в своей руке его каменный орган.

Мужчина приподнял одну ее ногу, прижал к своему бедру, затем взял под ягодицы и подхватил на руки. Она обвила его шею своими руками и двинулась тазом на него, принимая в себя…

– Ах, – застонала девушка, подтягиваясь на его теле. – Что ты делаешь со мной… – задрожала она, почувствовав в себе мужскую плоть.

– Как мне хорошо с тобой, – закрыв глаза, прошептал он.

Федор придавил ее к грязной, обшарпанной стене и под монотонные звуки колес задвигался в нее, наблюдая из-под прикрытых ресниц, как она изгибается и глубоко дышит от его глубоких проникновений. Вдруг она вскрикнула и конвульсивно сдавила его своими бедрами. Федор долго не заставил себя ждать. Сделав еще несколько толчков, он дернулся и с шумом выдохнул ей в шею…

Они, молча, вернулись на свои места, каждый по отдельности. Глаша легла на свою полку и, отвернувшись, тихо заплакала. Ей было стыдно за свою минутную слабость…

Утром ни с кем, не разговаривая, она собралась на выход с вещами, замечая, что Федор тоже засобирался. Ей было все равно. Она старалась его не замечать и не смотреть ему в глаза. Уже на перроне, она выдохнула, что все уже позади и эта мимолетная встреча, и спонтанная близость с малоизвестным ей мужчиной забудется как дурацкий сон, как услышала за своей спиной голос.

– Пойдешь со мной?

Глаша обернулась и увидела его глаза, карие с поволокой, чуть насмешливым и твердым взглядом.

– Пойду, – неожиданно для себя ответила она и протянула к нему свою ладонь.

Он забрал у нее ее вещи, перекинул себе за спину и, подхватив за руку, потянул вслед за собой…

Семейная жизнь, посреди глухого леса в заброшенном зимовье у озера, не задалась с самого начала. Глаша пыталась быть Федору хорошей женой, но вопреки этому он частенько замыкался, был неразговорчив, а порой даже несколько агрессивен. Она однажды объявила, что хочет уехать в город, устроиться там, на работу, но Федор неожиданно рассвирепел и, схватив ее за шиворот воротника платья, зло процедил, что если она без него ведома, покинет это место, то очень об этом пожалеет. Страх сковал ее, пронизывая до самых внутренностей. Она не могла и шагу ступить, не спросив у него разрешения. Уже через несколько месяцев Глаша глубоко сожалея, что притащилась с ним в это захолустье, вдруг поняла, что беременна.

Сообщить ему об этом, как ей тогда, казалось, значит обречь себя на еще худшие условия существования. Ведь она была городской девочкой с хорошим воспитанием и образованием и надо же, так ошибиться в своем выборе. Однажды после нескольких дней ожидания его с очередного затяжного пребывания в лесу, она решила все-таки избавить себя от лишних терзаний и сомнений в правильности своего поступка и, собрав нехитрые пожитки, отправилась туда, откуда Федор привел ее.

Пройдя несколько километров, Глафира устроилась на ночлег. Ночь была тихая и, непривычно для этого края, теплая. Она улеглась на собранный в лесу валежник и, глядя на потрескивающие языки пламени костра, медленно начала засыпать. Вдруг в ее щеку уперлось что-то холодное, пахнущее машинной смазкой и порохом. Она резко открыла глаза.

– Ты ушла без моего ведома, – послышался в тишине монотонный голос.

– Федор, погоди, постой… – испуганно принялась отползать она от него на локтях. – Я хочу уехать, – задыхалась Глаша от волнения. – Отпусти меня, прошу тебя…

– Ты же знаешь, что нет, – холодно продолжил он и вскинул ружье.

Девушка задрожала от страха. Ужас сковал ее тело, не давая шанса на выживание, но вдруг…

– Стреляй! Стреляй, а заодно еще и дитя свое нерожденное прикончишь! – зло бросила она ему в лицо.

Федор чуть прищурил глаза и немного помедлив, отбросил в сторону ружье. Затем навалился на Глафиру всем своим весом, протолкнул руку ей в трусы, стягивая их вниз.

– Нет, нет, – пыталась она высвободиться из-под него. – Не надо… Я не хочу.