Переводчица. Книга 2

Рывком своих сильных рук, мужчина дернул на ее груди ворот. С треском порвалась ткань, высвобождая на свободу налившиеся груди. Он кряхтел и сопел от напряжения, пока не толкнул в нее свой созревший орган. С силой проникая в ее лоно, Федор причинял ей неимоверную боль. Что-то терлось у нее между ног, цепляясь за нежную кожу внутренней стороны бедер. Глаша плакала и умоляла прекратить ее истязать. Когда он излился в нее и поднялся на ноги, она увидела у него между ног болтающуюся пряжку от солдатского ремня. Вот, что это было… Ей было обидно. Он хотел причинить ей боль, унизить, хотел видеть ее страдания, ее слезы и отчаяние, но что… что она такое сделала, за что этот человек так поступает с ней. Ответа не было…

После этого случая Федор внезапно изменился. Стал обходителен, ласков, больше находил время для общения с Глашей. Было приятно, но, тем не менее, она ему уже не верила и во всем пыталась видеть подвох. Мужчина словно этого не замечал.

– Порыбачить хочешь? – спросил он однажды.

– Так у нас же удочки нет, – удивленно ответила она.

– А волосы твои на что? – усмехнулся он.

– Как это ты собрался ловить на мои волосы?

– Пойдем…

Они вместе спустились к озеру и, подойдя ближе к заводи у водопада, Федор сказал:

– Раздевайся.

– Совсем?

– Уж не думал, что ты меня будешь стесняться, – усмехнулся он в свои пшеничные усы. Глаша молча, перекинула через верх платье.

– Косы расплети, – попросил мужчина и уже обнажившись, встал напротив.

Федор с любопытством оглядел ее с ног до головы, взял за руку и повел в воду.

– Осторожней, здесь камни скользкие.

Она вдруг оступилась и скользнула с головой под воду. Федор едва успел ухватить ее за запястье.

– Ну, вот, всю рыбу распугала, – вытер он мокрое лицо ладонью. – Ты плавать-то хоть умеешь? – снова усмехнулся он.

– Если бы ты больше со мной общался, то сам бы увидел, – обиженно ответила Глафира, убирая с лица намокшие волосы.

Федор пристально посмотрел в ее голубые глаза под намокшими слипшимися ресницами. Струйки воды стекали с мокрых волос по тонкому носу, скулам, впалым щекам, собираясь каплями в уголках ее красивых губ. Она приоткрывала их, томно слизывая с них кончиком языка влагу.

– Иди сюда, – снова взял он ее за руку и потянул на середину.

Глаша немного испугалась, но подумала, что если бы он захотел ее убить, то сделал бы это уже давно.

– Смотри, сколько вокруг тебя вьется рыбы? – улыбнулся он, крутя головой из стороны в сторону, разглядывая юркое движение рыб под водой. – Я их уже давно здесь прикармливаю. Они меня не боятся… Теперь твоя очередь.

– Что я должна делать?

– Повернись так, чтобы волосы плыли по течению, а дальше смотри.

Глафира легла на воду и откинула голову назад. Ничего не происходило. Внезапно она почувствовала, что кто-то или что-то запуталось у нее в волосах и больно дергает ее, пытаясь утянуть на дно. Она испугалась и резко выпрямилась. Позади нее раздался шлепок.

– Первый пошел, – раздался довольный голос Федора.

Краем глаза Глаша увидела, как он откинул на берег довольно крупную рыбешку. Затем вторую, третью… Это было удивительно для нее и необычно. Она открывала для себя новые, неизвестные черты этого мужчины и неприятные воспоминания прошлого ушли в небытие, растаяли…

Федор ближе подплыл к ней и провел ладонью по груди, задев пальцами затвердевший холодный сосок, затем его рука нырнула ей между ног, подтягивая к себе. Глаша обхватила его торс обеими ногами и почувствовала через мгновение в себе его плоть. Его орган задвигался в ней как поршень, не зная устали, доставляя женщине немыслимое удовольствие и возбуждение… А вокруг плавали рыбешки, с интересом созерцая соитие двух человеческих тел в их заповедном мире…

Мужчина научил ее охотиться на кабана, косулю, метко стрелять в мелкую дичь, казалось, он ее готовил к чему-то особенному, только известному ему одному, а живот у Глафиры тем временем рос и увеличивался в размерах. Это была первая ее беременность, и она боялась. Боялась, несмотря на то, что сама имела непосредственное отношение к медицине, но думала, что что-то может пойти не так… Так и не дождавшись профессиональной помощи, она умрет в родах вместе с ребенком… или одна. Федор по-прежнему охотился, уходил надолго в места известные только ему одному, возвращался со съестным, помогал ей по хозяйству и ждал… ждал, когда эта женщина освободится от бремени.

Однажды вернувшись после продолжительного отсутствия, он обнаружил возле спящей матери младенца. Федор сел на край топчана и с нежностью провел ладонью по маленькой головке ребенка. Малыш недовольно зашевелился под толстым слоем пеленок и закряхтел, смешно двигая и причмокивая красными губешками с подсохшим по краям материнским молоком.

– Ты вернулся, – сонно проговорила Глаша. – Федя, у нас дочка.

Мужчина улыбнулся уголком губ.

– Ну, дочка, так дочка, – выдохнув, поднялся он. – Я устал, спать хочу.

Федор зашел за печку, задернул шторку и, не раздеваясь, упал ничком на кровать. Он долго лежал с открытыми глазами, вороша воспоминания своей прошлой жизни, где была другая… любимая… невеста…