Перезагрузка

– Говорят, Австралию мало задело, – ответила Яра, – японцы, вроде, туда переселяются, те, кто выжил. В Европе все плохо. В США тоже. Но я думаю, выкарабкаются. Техника очень изменилась. Радиоактивные зоны в Европе куполами из графена накрывают. Торговля идет, вон и мы в Китай продукцию отгружаем.

– А кто победил? Война же… кто-то должен победить.

– В Нью-Йорке семь лет назад была подписана капитуляция… формально победил Китай. Но их правящая партия раскололась, армия тоже. Страна целиком в зоне бедствия. У России были бы шансы, Сибирь еще достаточно здоровое место. Но про Москву я тебе уже рассказывала. Судя по всему, правительство было в бункере, но его уничтожили высокоточным оружием. Правительств сейчас нигде нет, они только формируются. Полный развал. А что ты так волнуешься? – усмехнулась Яра, – формирование элит идет везде. Производство уничтожено не целиком. А значит, рано или поздно появятся и правительства, только выглядеть мир будет уже иначе. Ну и автоматизация идет, и сейчас уже рабочих немного, а будет нужно еще меньше. Так что, к сожалению, для жителей Кузина шансы выглядят плохо. Ну а цивилизация – с ней ничего не сделается.

– А можно, – спросила я, – наоборот? Чтобы у цивилизации шансов не было, а жители Кузина чтобы выжили?

Яра снисходительно усмехнулась.

– Исторический процесс не спрашивает нас, Мария, чего мы хотим. Он просто идет, катком по трупам. И мы можем либо встать на его пути – и этот каток размажет нас по камням, либо постараться идти вслед за ним, по накатанной дорожке, и тогда у нас в жизни шансы очень неплохие.

Или сесть на каток, подумала я, и попробовать им управлять. Ворон бы точно так и сделал в такой ситуации. Но сказать это я не успела, потому что в окно постучали – началась серия перерывов.

Перерывы на Заводе по полчаса, впрочем, есть цеха, где их вообще не делают. Есть один большой перерыв, когда многие к нам идут. Собственно говоря, паузы в работе и делают в основном для того, чтобы люди могли взять продукты на складе. Больше же талоны – зарплату потратить негде. Поэтому с пяти часов и до окончания смены у нас на складе горячее время (еще утром два часа). И если я прихожу на вторую смену, то в эти часы непрерывно отпускаю продукты и вещи, заношу в компьютер… А Яра обычно сидит и книжки читает, чего ей еще делать. Хотя в те дни, когда меня нет, она, конечно, работает сама.

Так я усиленно трудилась до девяти вечера, когда уже темень стоит – глаз выколи. Потом попрощалась с Ярой, надела куртку и вышла наружу. Миновала проходную. Снег скрипел под ногами, и благодаря белизне хоть что-то вокруг было видно – темные развалины вдоль улицы, широкое поле вдали. У начала улицы кучковались несколько человек, как видно, только что закончивших смену. Я сначала не обратила на них внимания, но они вдруг двинулись в мою сторону.

Я положила пальцы в перчатке на рукоятку «Удава». Щас, ага, попробуйте только. Остановилась и смотрю.

Четверо мужиков подошли ко мне. Я из них только одного знаю – Витя, вроде, его зовут, работает в штамповочном. Видимо, они заметили мою угрожающую позу, так что Витя сразу замахал руками.

– Тихо, Маша, не бойся, все хорошо! Мы поговорить хотим с тобой.

– Валяйте, – согласилась я, не выпуская из руки пистолета.

Рабочие подошли. Витя достал из кармана – что бы вы думали – ту самую листовку, которую Иволга мне когда-то давала.

– Слышь, Маша, ты ведь в ГСО. Помнишь, ты мне это дело… ну подсунула?

– Предположим, – сказала я, метнув взгляд на остальных.

– Маш, ты знаешь, мы тут подумали с ребятами… достало все. Может, мы бы и правда попробовали, как тут сказано… забастовали бы. Но ты же знаешь, какая охрана у нас. Перестреляют к чертовой матери и новых наберут. Я что хотел спросить – ГСО, может, оно нас поддержит как-то?

Я переводила взгляд с одного лица на другое. Измученные, уставшие лица, видно даже в темноте. Глаза тусклые, щеки запали – жрать-то нечего. И смотрят на меня – прямо с безумной надеждой. На меня! Машку Маус. А что я им скажу?

– Не знаю, ребята, – честно ответила я, – я в ГСО небольшой командир. Могу у начальства спросить, но вообще у нас все на собрании решают. Если хотите, спрошу…

– Ты спроси, Машенька, а?

Тут я осознала всю дикость ситуации. Вообще-то, конечно, хорошо бы их поддержать. Но охрана! Охрана – не дружки, она вся поголовно вооружена гаусс-винтовками, опять же, у них шокеры и микроволновки, и связь нормальная, и броня. В Новограде и вертолеты есть, и арта. Мне плевать, я бы все равно пошла – я на заводе работала, и Мерлина тоже помню, у которого отца как раз охранники и убили. Но никогда, никогда наши на это не согласятся – это же самоубийство.

– Знаете что, – сказала я, – боюсь, наши так не согласятся. У нас оружия не больно-то много. А сами вы не хотите в ГСО вступить?