Читаем Периваньес и командор Оканьи полностью

Чем мне слова его страшны?

Что мне, властителю страны,

Несчастный пахарь сделать может?

Бунтарка! Злость свою кляня,

Моей ты станешь этой ночью,

И тот увидит смерть воочью,

Кто до зари смутит меня.

УЛИЦА В ОКАНЬЕ ПЕРЕД ДОМОМ ПЕРИВАНЬЕСА

ЯВЛЕНИЕ IV

Касильда, Костанса, Инес на балконе.

Костанса

Итак, в дорогу муж вторично?

Касильда

Уходит Педро на войну,

Меня бросает он одну,

Как мне не плакать, горемычной?

Инес

О чем, Касильда, так тужить?

Не всем, поверь, притом так рано,

Дается должность капитана.

Касильда

Ее придется заслужить!

Костанса

С Инес я соглашусь охотно

Перебери хоть всех мужчин

В твоем сословьи. Этот чин

И для идальго чин почетный.

К тому ж, соседи говорят,

Я не пойму твою заботу,

Он отведет в Толедо роту

И будет тотчас же назад.

Касильда

Одной живу я этой думой...

Барабанный бой. На улице появляется крестьянская рота

под предводительством Периваньеса.

ЯВЛЕНИЕ V

Те же, Периваньес и крестьяне.

Инес

Чу, барабаны! Он?

Костанса

Ведь грех

Так плакать о себе. О тех,

Кто с ним уходит, ты подумай!

Белярдо

Вон на балконе, в вышине,

Те, для кого мы так хлопочем,

Хоть сам я им не нужен, впрочем.

Как и они не нужны мне!

Периваньес

Вы так стары?

Беляpдо

Мой капитан,

Была пора - меня пленяли

И ветер, и заря, и дали.

Я был пастух и сакристан,

Хватал я жизнь рукою хваткой,

Но выпал снег обильный... Тут,

Мне церковь свой дала приют.

Периваньес

Вам три десятка и с девяткой?

Беляpдо

Прибавьте три, чтоб счесть сполна,

Меня так нянька уверяла,

Да, верно, и сама не знала,

Под старость путала она!

Когда на свет явилась Кава,

Прорезался мой первый зуб.

Периваньес

Ходили в школу?

Белярдо

Сотней труб

Моя уже гремела слава,

Хотя иные, признаюсь,

По злоязычью утверждали,

Что я читать умел едва ли,

И были правы в том, клянусь!

Но, вопреки людской природе,

Умел я петь, играть, плясать,

И, не читая, мог писать,

Согласно самой новой моде!

Касильда

Ах, отважный капитан

Дум моих, моей печали!

Периваньес

Вам я, дама на балконе,

Этим знаменем обязан!

Касильда

Покидаете Оканью

Вы, сеньор?

Периваньес

Свести в Толедо

Должен я моих солдат,

То ревнивая забота

Чувств взволнованных моих.

Касильда

Раз ревнивая забота

Овладела всей душой,

От нее вы бед не ждите

Надломиться честь не может

Там, где ревность так крепка.

Периваньес

Не такая это ревность,

Чтоб я страхом не терзался.

Я не вас боюсь, сеньора,

Я причины той боюсь,

Что известна вам, конечно.

Если б вас я ревновал,

Не итти б солдатам этим

В путь-дорогу, да и с ними

Не пошел бы вместе я.

Нет, я так уверен в вас,

Что меня ведет в Толедо

Эта вера. На войне

Мир она, и точно также

Повела на край бы света.

Я пришел проститься с вами

И сказать вам на прощанье:

Вам самой я вас вверяю,

В вас и с вами остаюсь я,

Окажите ж мне ту милость,

Что всем новым капитанам,

Ожидая их трофеев

На войне, их дамы сердца

При прощаньи воздают.

Вам не кажется ль, скажите,

Что я с вами говорю

Здесь с учтивостью, приличной

Знатным рыцарям одним?

Кто б подумал, что крестьянин,

Тот крестьянин, что вчера

На сухом жнивье к соломе

Зубы частые из стали

Приближал серпа крутого

Или ноги погружал

В сок багряный винограда,

Наводняя черной влагой

Камни гладкие давильни,

Или грубою рукою

За железный брался плуг,

Чтобы он сегодня с вами

Говорил, как храбрый воин,

В перьях гордых притязаний

И со шпагой смелых чувств?

Так узнайте: я - идальго!

Речь такая и поступки

Мне к лицу. Меня, Касильда,

Опоясал этой шпагой

Командор по меньшей мере,

Только _меньшее_, когда

_Мера_ сбудется со мною

Та, что я подозреваю,

Станет _большим_, но, по счастью,

Сам я _менее_ не стану,

Верьте, добрым оттого.

Касильда

Вы о многом говорите,

Но язык мне непонятен

Ваших слов. Вот слово _милость_

Поняла я - вы, я знаю,

Этой милости достойны.

Только... Скромная крестьянка,

Что могу я подарить

Капитану?

Периваньес

Не хочу я,

Чтобы ставили себя

Вы так низко.

Касильда

Вот вам лента

Шелку черного, мой Педро.

Периваньес

Ленту черную даете

Вы, супруга, мне?

Касильда

Да разве

Есть приметы на войне?

Периваньес

В этой _милости_ несчастье!

Траур лента предвещает

Иль изгнанье.

Бляс

Ну, а вы

Что подарите, Костанса,

В вас влюбленному солдату?

Он ухаживаньем долгим

Заслужил ваш дар.

Костанса

Держи,

Бляс! Ремень дарю собачий.

Впрочем, ты идешь в страну,

Где поганых псов так много,

Что ремни себе из них

Ты и сам наделать сможешь.

Бляс

Если мавров тех поганых

В бегство я не обращу

И не перебью всех разом,

Пусть господь позволит им

Из моей нарезать шкуры

Ремешков.

Инес

А ты, Белярдо,

Что ж о милости не просишь?

Белярдо

Я из рук твоих, Инес,

Заслужил ее, конечно,

Хоть теперь солдат я старый,

А не новый твой любовник.

Инес

Туфлю н_а_ мою! Лови!

Белярдо

Нет, сеньора, обождите!

Верьте, туфлею удар

С высоты такой опасен.

Инес

Вы живого приведите

Мавра мне, Белярдо!

Белярдо

Что ж,

Сколько лет уже за ними

Я гоняюсь! Пусть не в прозе

Я со сцены предлагаю

Мавра вам в стихах моих.

На улице появляется рота идальго с барабаном и знаменем

под предводительством Леонардо в форме капитана.

ЯВЛЕНИЕ VI

Те же, Леонардо и идальго.

Леонардо

Держитесь так в строю, солдаты,

Как мною был приказ вам дан!

Инес

Что это?

Костанса

Рота из дворян,

Идальго - все они женаты.

Инес

Крестьяне наши половчей,

Как посравнишь, поставишь рядом...

Костанса

Не вышли, может быть, нарядом,

Зато глядят куда бойчей!

Периваньес

Эй, подтянись по головному!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»
Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»

Работа над пьесой и спектаклем «Список благодеяний» Ю. Олеши и Вс. Мейерхольда пришлась на годы «великого перелома» (1929–1931). В книге рассказана история замысла Олеши и многочисленные цензурные приключения вещи, в результате которых смысл пьесы существенно изменился. Важнейшую часть книги составляют обнаруженные в архиве Олеши черновые варианты и ранняя редакция «Списка» (первоначально «Исповедь»), а также уникальные материалы архива Мейерхольда, дающие возможность оценить новаторство его режиссерской технологии. Публикуются также стенограммы общественных диспутов вокруг «Списка благодеяний», накал которых сравним со спорами в связи с «Днями Турбиных» М. А. Булгакова во МХАТе. Совместная работа двух замечательных художников позволяет автору коснуться ряда центральных мировоззренческих вопросов российской интеллигенции на рубеже эпох.

Виолетта Владимировна Гудкова

Драматургия / Критика / Научная литература / Стихи и поэзия / Документальное
Зависимая
Зависимая

Любовник увозит Милену за границу, похитив из дома нелюбимого жениха. Но жизнь в качестве содержанки состоятельного мужчины оказывается совсем несладкой. В попытке избавиться от тоски и обрести былую независимость девушка устраивается на работу в ночной клуб. Плотный график, внимание гостей заведения, замечательные и не очень коллеги действительно поначалу делают жизнь Милены насыщеннее и интереснее. Но знакомство с семьей возлюбленного переворачивает все с ног на голову – высшее общество ожидаемо не принимает ее, а у отца любовника вскоре обнаруживаются собственные планы на девушку сына. Глава семьи требует родить внука. Срочно!Хронологически первая книга о непростых отношениях Милены и Армана – "Подаренная".

Алёна Митина-Спектор , Анастасия Вкусная , Евгения Милано , Тори Озолс , Ханна Форд

Драматургия / Современные любовные романы / Эротическая литература / Романы / Эро литература
Как много знают женщины. Повести, рассказы, сказки, пьесы
Как много знают женщины. Повести, рассказы, сказки, пьесы

Людмила Петрушевская (р. 1938) – прозаик, поэт, драматург, эссеист, автор сказок. Ее печатали миллионными тиражами, переводили в разных странах, она награждена десятком премий, литературных, театральных и даже музыкальных (начиная с Государственной и «Триумфа» и заканчивая американской «World Fantasy Award», Всемирной премией фэнтези, кстати, единственной в России).Книга «Как много знают женщины» – особенная. Это первое – и юбилейное – Собрание сочинений писательницы в одном томе. Здесь и давние, ставшие уже классикой, вещи (ранние рассказы и роман «Время ночь»), и новая проза, пьесы и сказки. В книге читатель обнаружит и самые скандально известные тексты Петрушевской «Пуськи бятые» (которые изучают и в младших классах, и в университетах), а с ними соседствуют волшебные сказки и новеллы о любви. Бытовая драма перемежается здесь с леденящим душу хоррором, а мистика господствует над реальностью, проза иногда звучит как верлибр, и при этом читатель найдет по-настоящему смешные тексты. И это, конечно, не Полное собрание сочинений – но нельзя было выпустить однотомник в несколько тысяч страниц… В общем, читателя ждут неожиданности.Произведения Л. Петрушевской включены в список из 100 книг, рекомендованных для внешкольного чтения.В настоящем издании сохранена авторская пунктуация.

Людмила Стефановна Петрушевская

Драматургия / Проза / Проза прочее