Перри Мейсон. Дело о нанятой брюнетке. Дело о неосторожном котенке

— Конечно.

— Вы думаете, что я действительно должна рассказать им все, как было на самом деле?

— Да, — подтвердил Мейсон. — Расскажите им все, что произошло. Вы с самого начала не должны были лгать, чтобы помочь мне. Вы только обеспечили себе неприятности, а я отнюдь не хочу прятаться у вас под юбкой.

— Но я вовсе не собиралась им ничего говорить. Я подумала только, что вы должны знать об этом.

— Вы сейчас идете в суд?

— Да.

— Ну, тогда расскажите им все и не забудьте подчеркнуть, что так посоветовал вам я.

— Но… ну что ж, спасибо, мистер Мейсон. Боже мой, я не предполагала, что вы дадите мне такой совет.

— Да, это мой совет, — усмехнулся Мейсон. — Говорите правду. А сейчас вам нужно идти.

— Спасибо. Я хочу только, чтобы вы знали, что я сейчас чувствую. Я сделала бы для вас все, все на свете, даже в тюрьму бы села.

— Благодарю, — улыбнулся Мейсон. — Говорите только правду, и все утрясется само собой.

— Спасибо, мистер Мейсон. Я… наверное, увидимся в зале суда.

— Вероятно, да, — кивнул Мейсон.

Она пошла к двери, кивнула Делле Стрит, тепло улыбнулась Мейсону, и, прежде чем дверной замок защелкнулся, они услышали стук ее каблучков по коридору. Мейсон посмотрел на Деллу Стрит и пожал плечами.

— Как адвокат, я не мог посоветовать ей ничего другого, кроме как говорить правду.

Делла кивнула и поднялась.

— Мне нужно выйти в дамскую комнату. Ты еще побудешь здесь?

— Да. Должна прийти Кора Фельтон.

Делла вышла из кабинета, дверь за ней закрылась. Мейсон вздохнул, посмотрел на часы и вновь принялся задумчиво расхаживать по кабинету.

Делла Стрит побежала по коридору и догнала Мэй Бигли у самого лифта.

— Мэй, — сказала она быстро, — вы действительно все поняли, правда?

— Что такое?

— Это был единственный совет, который мог вам дать мистер Мейсон. Если бы он порекомендовал вам ничего не говорить, то это считалось бы тайным сговором о даче ложных показаний, если… если бы это когда-нибудь всплыло наружу.

— Вы не должны беспокоиться об этом, моя дорогая, — заверила ее Мэй Бигли. — Скажите мистеру Мейсону, чтобы он делал то, что считает нужным, и не беспокоился о моих показаниях. Гуллинг не вытянет из меня ни слова.

Женщины посмотрели друг на друга, и Мэй Бигли внезапно обняла Деллу.

— Бедненькая! — выдохнула она. — Вы вся дрожите. Неужели так плохо?

— Не знаю, — ответила Делла. — Но я очень боюсь.

— Все будет хорошо! Идите к нему и поддержите его. Повторите ему, что я вам сказала.

— Не могу повторить всего даже ему, — покачала головой Делла. — Это одна из таких вещей, о которых никогда и никому нельзя говорить. В такие минуты мы должны просто верить друг другу.

Открылась кабина лифта. Мэй вошла внутрь и помахала Делле на прощанье.

Делла медленно возвращалась в кабинет, когда остановился второй лифт, и из него торопливо вышла Кора Фельтон.

— Добрый день, — поздоровалась с ней Делла. — Шеф ждет вас. У нас осталось всего несколько минут, — и она повела Кору к дверям кабинета Мейсона.

Продолжая мерить шагами кабинет, адвокат посмотрел на вошедших.

— Здравствуйте, Кора, — приветствовал он посетительницу. — Присаживайтесь. Рассказывайте, что случилось.

— Мистер Мейсон, я действительно не знаю. Я полностью потеряла доверие к тетке Адель. Не могу понять, почему она сделала нечто подобное.

— Что она говорит теперь?

— Она подняла бумажник и стала думать, почему Хайнс оставил его там. Потом она прошла в спальню, увидела труп, и тогда ей пришло в голову, что теперь никто не узнает про бумажник, что он пропал, и поэтому она может взять его себе. Она не знала, сколько там денег, но он был неплохо набит. Когда Ева звонила вам, а потом в полицию, тетка Адель заглянула внутрь и решила, что не расстанется с бумажником. Там лежали крупные купюры и много. Ей всегда приходилось бороться за свое счастье, и у нее не было легкой жизни. Она много натерпелась в жизни…

— Оставим оправдания на потом, — перебил Мейсон. — Рассказывайте остальное.

— Потом полиция схватила ее и спросила, откуда и когда она взяла бумажник, она напугалась и соврала, думая, что единственным спасением для нее будет сказать, что она взяла бумажник, еще когда Хайнс был жив. Говорит, что тогда она еще не знала, что Хайнса застрелили из ее револьвера. Это значит, что его должны были убить в то время, когда она находилась внизу, в холле. Тогда она подумала, что это произошло вскоре после их ухода из квартиры.

— Почему она все это вам рассказала? Есть какая-то особая причина? — спросил Мейсон.

— Да. Полиция держала ее в камере вместе с другой женщиной. Та сидела по обвинению в убийстве мужа. Она была милой и сочувствовала тетке Адель, они стали делиться секретами. Она рассказала тетке Адель о своем деле, а тетка Адель расслабилась и тоже ей рассказала о своем деле. А когда тетку Адель выводили из камеры на допрос, другая арестованная, подождав, пока надзирательница отошла в сторону, шепнула тетке Адель, чтобы набрала в рот воды, потому что у нее в камере «подсадная утка». Сперва тетка Адель не поняла, в чем дело, а потом буквально впала в панику.