Персидская литература IX–XVIII веков. Том 1. Персидская литература домонгольского времени (IX – начало XIII в.). Период формирования канона: ранняя к

Падишах

, охваченный вожделением и алчностью,Обратил лицо к среброгрудым [красавицам] и серебряным
                                                                              идолам.
Эмиры, охваченные жестокостью и пороком,
Обратили сердца к насилию и [захвату] золота, табунов и стад.
У псарей, словно собачий хвост,
Ради куска хлеба согнута спина сердца и веры.
Цель законоведов при чтении законов –
Хитрости получения процента с покупки и продажи урожая
                                                                             на корню.
Улемы ради [успеха] своих проповедей и обращений
Пускаются в разговоры о фанатизме.
Суфии, стремясь к удовлетворению желаний,
Сделали своей киблой[40] красавицу, свечу и [набитую] утробу.В устах аскетов ради криков одобрения
Слова «О Единый Боже!» превратились в обман и болтовню.
У паломников из-за милостыни и лицемерия
Страсть и рассудок, как литавры и знамена.
У борцов за веру из-за стремления к грабежу и добыче
Сила лишь в конях, и оружии, и войске…
Лекарь, стремясь к получению халата и хорошей репутации,
Озабочен одними лишь болезнями.
Крестьянин ради приобретения средств к существованию
[Занят] лишь вьючными и верховыми животными, деньгами
                                                                            и урожаем.
Раздающий подарки господин из-за болтовни и лицемерия
Расцветает от хвалы и дрожит в страхе перед хулой.
Вновь вопрошающему об обоих мирах [говорят],
Что ада нет, а рай есть.
Нрав юноши в течение одного часа наслаждения
Влюбляется в питие вина и звуки музыки.
Зрелые мужи прежде заботы о стяжании почета и уважения
Пекутся о средствах на содержание семьи и припасах для гарема.
Старики не ради раскаяния в грехах, а ради плотского
                                                                          вожделения
До последнего вздоха неразлучны с сожалением.
Усилия сплетника направлены на то, чтобы при султане
Один занял место другого в свите…
Тиран возликовал оттого,
Что о нем говорят: «Такой-то – уважаемый человек».
Все стремятся к обману и неправедному обогащению.
Где тот, кто ради Истины пребывает в храме?
Все эти занятия, обычаи и страсти
Для идущих путем Истины – [лишь] идолы.
Все погрязли во зле, но будут они прощены,
Если [каждый признает]: «Это я плох, а не кто-то другой!»

Поэт разворачивает перед слушателем уже знакомую нам по предшествующим касыдам того же типа, например, по касыде ‘Абдаллаха Ансари, картину падения нравов. «Занятия, обычаи и страсти», о которых говорит Сана'и в конце стихотворения, предстают на поверку проявлениями эгоизма, гордыни, стяжательства и сластолюбия, т. е. пороками человеческими. Выход поэт видит в покаянии каждого человека, к чему и призывает в концовке касыды. В отличие от предшествующих образцов жанра «касыды катастроф», текст Сана'и не содержит развернутого поучения или восхваления носителей идеальных норм морального поведения. Поэт лишь упоминает о том, что перечисленные «занятия, обычаи и страсти» для искателя Истины представляются идолами, которым не стоит поклоняться. Касыда целиком состоит из инвективы, демонстрирует единство темы и отсутствие ярко выраженных частей и переходов между ними. Соответственно, в композиционном плане эта касыда является одночастной.

Тяготение к одночастной модели касыды обнаруживается в большинстве произведений Сана'и, созданных в этой жанровой форме. Не составляет исключения и весенняя касыда «Тасбих аттуйур», в которой перечисляются названия птиц.