Персидская литература IX–XVIII веков. Том 1. Персидская литература домонгольского времени (IX – начало XIII в.). Период формирования канона: ранняя к

Уже в этом фрагменте Сана'и формулирует поэтическое кредо: он считает заблудшими тех, кто связал свою поэзию не с поисками божественной истины, а со службой земным правителям. Далее он говорит об этом еще более открыто, прибегая к самоуничижению:

Увы, те стихи, которые я знаю, не могу сложить,
А если и сложу, из этих слов что извлекут мирские люди?
Вот и сейчас ты видишь, как человеку мелкому и подлому
Именно носитель этих смыслов препоясался [служить]…

Осуждая себя за служение недостойным и понимая несовершенство собственных творений в передаче мистического знания, поэт, тем не менее, считает духовные искания и попытку выразить их в слове своей миссией:

Придет в движение и заоблачный мир, если я прочитаю один
                                                                               бейт,
Чему же ты удивляешься, когда и невежда издает стоны.
Из океана разума по Джейхуну смыслов
В сторону духовного ковчега плывет мой язык.
Не всякий, имеющий уши, услышит эти стихи,
И не всякий прочтет, кто имеет язык.

В огромном газельном наследии Сана'и, которое насчитывает более 600 текстов, не наблюдается явного преобладания любовных стихотворений, как, например, у Анвари. В его Диване широко представлена пиршественная газель, которая практически уравнялась в правах с любовной. Более того, в творчестве Сана'и приобрел канонические черты тот тип вакхической поэзии, который в Иране получил название «поэзия риндов» (ши‘р-и риндана) и теснейшим образом связан с рядом основополагающих суфийских доктрин.

Мотивы обретения величия в нищенстве пронизывают многие газели этого автора, которые следует охарактеризовать как программные. Такие стихи, как правило, наследуют черты ранней суфийской лирики, воплощенные в творчестве Ансари и Баба Кухи Ширази. Для них характерны достаточно скупое применение символики, пафос наставления и проповеди, открытые выпады в адрес идейных противников и четкие морально-нравственные критерии оценки человеческих поступков. Вот начало одной из таких газелей:

Да будем мы благословенны, ибо обрели свободу от самих
                                                                            себя!
В этой бренной ямине мы обрели просветление!
Хотя мы [и прежде] были далеки от алчности,
Теперь мы обрели царский престол в довольстве малым.
Мы от этих суетных близких, словно чужие,
Отвернулись и стали близки к Истине.

Приведенный фрагмент написан в полном соответствии с традицией восхваления праведников, достигших высших ступе ней суфийского знания. При этом речь ведется не от лица одного героя, а от имени группы людей, объединенных общей судьбой, прошедших путь послушничества и достигших вершин сокровенного знания. Эти мотивы во многом сродни мотивам ученичества у Ансари. В той же газели Сана'и идеи прихода к праведности через нищенство выражены в финальных бейтах:

Мы не поднимали голов, пока не стали владыками над
                                                                    владыками,
Мы были в услужении, а теперь обрели господство.
Благочестивые обвиняют нас в неправедности,
А мы благодаря этому стали праведнее праведников.
Если хочешь стать падишахом и праведником,
Ступай нищенствовать, ведь мы всё обрели благодаря
                                                                         нищенству.
Доколь ты по своему невежеству будешь порицать нас, нищих,
Ведь мы обрели сияние, [что льется] из чистой груди Сана'и.

Наряду с идеями самопознания и самосовершенствования, жертвенной любви к Богу, освобождения человеческого духа от оболочки бренного тела поэт проповедует отказ от мирских благ и нищенство. Именно апология нищенства, дервишества и довольства малым составляет один из краеугольных камней мировоззрения Сана'и. На этом фундаменте строится система образных противопоставлений, отражающих взгляд поэта на добро и зло, грех и добродетель, веру и неверие.

Вслед за предшественниками Сана'и включает в газели имена знаменитых суфийских шейхов, которые являются общепризнанными моральными авторитетами. Однако в отличие от Баба Кухи Ширази, посвящавшего целые газели воспеванию идеала праведного поведения, Сана'и включает их имена в состав пиршественных газелей: