Персидская литература IX–XVIII веков. Том 1. Персидская литература домонгольского времени (IX – начало XIII в.). Период формирования канона: ранняя к

Однажды знатный арабский юноша из племени асад Ибн Салам видит Лайли, влюбляется в нее и сватается, однако родители девушки под предлогом ее недомогания просят его подождать.

В пустыне, где скитается безумный Маджнун, появляется Науфал, знатный человек, известный своим добросердечием. Он сочувствует Маджнуну и обещает выполнить его просьбу – до быть Лайли. Собрав войско, Науфал одерживает верх над соплеменниками Лайли, но отец отказывается выдать дочь за «Бесноватого» и угрожает убить ее. Науфал вынужден отказаться от своих намерений, а Маджнун вновь скрывается в пустыне. Введение Низами в поэму двух батальных сцен, отсутствовавших в арабских версиях предания, можно объяснить стремлением автора придать сюжету большую остроту и динамизм, что требуется в романном жанре. Кроме того, в соответствии со средневековым вкусом, любое описание, в том числе и описание битвы, считалось украшением поэтического произведения.

Страдая в разлуке с Лайли, Маджнун вновь становится отшельником, проводя дни среди животных, защищая их от охотников (эпизоды спасения газелей и оленя из силков). Мотив общения человека, удалившегося в уединение, с животными и птицами может быть воспринят в русле суфийских философских построений в духе концепции единства сущего (вахдат ал-вуджуд). Впервые этот мотив возникает в поэме «Хусрав и Ширин» при описании любовных страданий Фархада. В более широком плане дружба с животными воспринимается в суфийской поэзии как один из способов достижения взыскующим истины понимания единства Божия через знание языка при роды. Не случайно и свой эзотерический язык суфии называли «язы ком птиц» (мантик ат-тайр), заимствовав это выражение из Корана.

Далее в повествовании следует эпизод, который многими филологами признается кульминационным. Маджнун встречает нищую старуху, которая водит на цепи такого же несчастного, как и она сама, и, выдавая за пленника, получает милостыню и делится полученным со своим спутником. Маджнун просит старуху заковать в цепи его, поскольку считает себя безумцем, достойным позора, и говорит, что не потребует своей доли собранной милостыни. С цепями на ногах и ярмом на шее, побиваемый камнями, Маджнун терпит унижения и боль. Старуха приводит Маджнуна к дому Лайли, где он произносит страстные речи о своей вине перед возлюбленной и готовности принять ради любви любую кару. После этого, окончательно обезумев, Маджнун разрывает цепи и убегает в горы. На сей раз его родители, увидев, в каком состоянии сын, отступаются от безумца. Е.Э. Бертельс высказал предположение, что эта сцена («разрывание пут») символизирует полный разрыв Маджнуна с человеческим сообществом, возврат к которому более для него невозможен. Все последующие эпизоды поэмы воспринимаются как звенья одной цепи, ведущие к трагической развязке.

Отец Лайли дает согласие на ее брак с Ибн Саламом, однако после совершения обряда Лайли отказывает мужу в супружеской близости. Муж понимает, что сердце его жены принадлежит другому, но не готов от нее отказаться и довольствуется лишь лицезрением ее красоты.

Маджнун, скитающийся в пустыне, узнает от путника о замужестве Лайли. Тот намеренно чернит возлюбленную в глазах влюбленного, но, видя страдания Маджнуна, в конце концов рассказывает ему правду – она уже год хранит целомудрие и остается верна своей любви. Тем не менее Маджнун обвиняет Лайли в вероломстве и нарушении обетов.

Друг за другом, посетив в последний раз безумного сына в пустыне, умирают родители Маджнуна. Далее в тексте поэмы следует введенный Низами пространный эпизод, оформленный как самостоятельная глава и названный «Маджнун обращается с мольбой к чертогу Всевышнего Бога». Совершенно очевидно, что эта глава, построенная на описании ночного неба, планет и созвездий, выполняет как смысловую, так и декоративную функцию. С одной стороны, она восполняет дефицит описательного элемента, который автор ощущал в арабском сюжете. С другой стороны, Низами встраивает это описание в сюжет таким образом, что оно углубляет образ Маджнуна как поэта, мистически чувствующего единство бытия. Молитвы героя, обращенные к светилам, дополняют присутствующие еще в арабском предании мотивы дружбы с животными и бесед с птицами.

Молитвы Маджнуна были услышаны, и он получает послание от Лайли, однако вновь отвечает на него упреками. Драматизм финала усиливает добавленная Низами сцена свидания влюбленных. Покинув дом, Лайли просит некоего человека привести к ней Маджнуна, чтобы тот прочитал ей свои новые стихи. Хотя некоторые исследователи оспаривают принадлежность этого эпизода Низами, он, тем не менее, не противоречит общему авторскому замыслу: соединение влюбленных про изошло в чисто платоническом плане, сами же они остаются целомудренны, ибо в сознании Маджнуна он и его возлюбленная давно неразделимы. Об этом свидетельствует эпизод поэмы, в котором Маджнун, найдя на дороге листок с именами своим и Лайли, соскребает послед нее, ибо имя возлюбленной уже содержится в его собственном.