Персидская литература IX–XVIII веков. Том 1. Персидская литература домонгольского времени (IX – начало XIII в.). Период формирования канона: ранняя к

Изнемогая от тоски, заболевает и умирает муж Лайли. Она оплакивает его, однако тайно вспоминает Маджнуна, получив, таким образом, возможность для выражения истинного горя.

Наступает осень, и вместе с увядающей природой угасает Лайли, поведав матери перед кончиной тайну своей любви. Маджнун оплакивает возлюбленную, удаляется в пустыню в сопровождении диких зверей, а затем вновь возвращается и умирает на могиле возлюбленной. Звери в течение года стерегут его бездыханное тело, и соплеменники не ведают, что Маджнун мертв. Когда же звери разбредаются, Маджнуна хоронят в склепе рядом с Лайли, а их могилы почитаются как чудотворные. На гробнице влюбленных разбивают цветник, в который приходят страдающие и несчастные.

Очевидно, что поэма «Лайли и Маджнун» в большей степени, чем другие эпические произведения Низами, воплощает суфийскую концепцию платонической любви в земной жизни как ступени к постижению Бога. Несмотря на то, что любовь Кайса и Лайли приносит им горе и смерть, изолирует Маджнуна от социума, в суфийском толковании самоценности любви содержится ключ к верному пониманию авторского замысла и гармонизации внешнего трагизма истории о несчастных влюбленных. Ту же функцию выполняет тема становления Маджнуна как идеального поэта, которому в суфийском мировосприятии нередко приписываются и пророческие черты. Любовное безумие Кайса оборачивается священным безумием певца, и через поэзию восстанавливается утраченная социальная ценность изолированного от общества индивидуума. О стихах Маджнуна знают в округе, а затем из Багдада в пустыню приезжает ценитель поэзии Салам Багдади, благодаря которому поэзия Кайса обретает известность среди всех арабов. Эпизоды истории Маджнуна дают возможность Низами ввести в поэму лирические фрагменты, соответствующие известным стихам Кайса ибн Мулавваха, как, например, знаменитый разговор с вороном, имеющий множество аналогий в арабской и персидской любовной поэзии:

[Ворон] сидел на ветке, проворный и зоркий,
Словно черный янтарь на зеленой эмали.
Как увидел Маджнун такого странника,
Счел свое сердце его собратом. Сказал:
«О черный со светлой душой, по ком ты носишь траур?
Почему ты цвета ночи, о освещающий ночь?
Из-за чего стал черен твой день?
Я в огне тоски – а ты пылаешь?
Я в трауре – а ты облачен в черное?…
В день, когда приблизишься к моей подруге,
Передай: “Без тебя мои дела – из рук вон;
Пойми, что, если ты не поможешь,
Я пропаду в этом запустении”».

Несмотря на то, что ранние стадии беллетризации предание о любви Маджнуна и Лайли прошло еще на арабской почве, особен но в версии ал-Валиби, именно Низами принадлежит заслуга превращения разрозненных эпизодов-сообщений (хабар) в стройное сюжетное повествование. Помимо сюжетной последовательности событий стройность средневекового любовного романа определяется также наличием доминирующей идеи. В данном случае это – концепция превращения любовного безумия в священное безумие поэта, вдохновляющее его на создание совершенных произ ведений.

После «Лайли и Маджнун» Низами вновь увлекают наставительные цели поэтического творчества, которые он воплощает в поэме «Семь красавиц». Главным героем повествования выступает легендарный царь династии Сасанидов Варахран V (Бахрам) (421–438), прозванный Гуром по причине сильнейшего пристрастия к охоте на онагров (гур – онагр, дикий осел). В основе сюжета лежит предание о сасанидском правителе, изложенное в хрониках и обработанное Фирдауси. Низами в значительной степени изменил тональность излагаемой истории, почерпнутой из «Шах-нама», усилив дидактический пафос сказания и расширив любовные линии сюжета. Цель обработки предания о Бахраме Гуре весьма характерна для Низами: показать становление идеального правителя, ибо главный герой эволюционирует от искателя галантных похождений, любителя охот и пиров до справедливого и мудрого го сударя, пекущегося о нуждах подданных.

Начало повествования целиком выдержано в духе эпического сказания и посвящено рассказу о взрослении царевича, посланного отцом в Йемен ради сохранения здоровья наследника и получения им достойного воспитания. В этой же части поэмы большое место отведено описаниям охоты, охотничьего мастерства, чудес архитектуры и удивительного искусства архитектора Симнара, построившего для царевича Бахрама дворец Хаварнак. Можно предположить, что, избрав сюжет из сасанидской хроники, поэт стремился реализовать свою тягу к изображению «сада, царского пира, руда, вина, увеселений», чего ему так не хватало во время работы над поэмой «Лайли и Маджнун».