Персидская литература IX–XVIII веков. Том 2. Персидская литература в XIII–XVIII вв. Зрелая и поздняя классика

Затем следует восхваление Фатимы как представительницы Дома Пророка и восхваление наместника Кума, который выступает устроителем социального порядка. Правитель города рисуется преемником великих сельджукидских султанов Малик-шаха и Санджара, а сам Хатеф сравнивается с их блестящим придворным панегиристом Анвари. Далее Хатеф называет себя равным пророкам Мухаммаду и Мусе, а свои речи – пророческими. Заканчивается касыда традиционным благопожеланием в адрес друзей и проклятием в адрес недругов.

Самый большой раздел Дивана Хатефа образуют газели. Даже беглый взгляд на лирику этого поэта позволяет говорить о том, что все его газели имеют аллегорический подтекст и построены на использовании классического репертуара мотивов мистической лирики. Однако общее настроение стихов кардинально отличается от той непоколебимой веры в духовные силы человека и его гармонию с миром, которые были свойственны, например, газелям Са‘ди и Хафиза, на чьи образцы явно ориентируется Хатеф. Скорее герой его лирики, испытывающий постоянное смятение и разочарование, напоминает лирического субъекта поэзии индийского стиля, изумленного противоречивостью феноменального мира и загадками природы.

В основном газели Хатефа написаны о любви, а их главная тема – «бесплодные усилия любви». Возлюбленная героя непостоянна и жестока, она проводит время с соперником, заставляя влюбленного испытывать муки ревности:

Как мне рассказать подруге о страданиях в разлуке,
Если ни на минуту не расстается с ней соперник.
Я тебе и близкий друг, и наперсник. Увы,
Несправедливо будет, если с твоим псом сведет дружбу
                                                                                          соперник.
В любви тысячи превратностей, но нет
Худшего страдания, когда подруга с соперником.

Или:

О соловей из сада любви, верный розе,
Не ищи розового куста, ведь гнездо на нем заполнено…
Что за нужда твоему кипарису в моих заботах.
У твоего деревца, напоенного влагой, садовников полно…
Хатеф, о жестокости соперника и тирании подруги
Не рассказывай мне, ибо слух мой этими рассказами полон.

В традиционной реализации мотива соперничества в любви лирический герой всегда одерживал верх, а недруг оказывался посрамлен. В газелях Хатефа побежденным всегда оказывается влюбленный. Часто Хатеф называет возлюбленную безжалостной убийцей:

Красавицы, которые сначала готовы пленять сердца,
Потом готовы убивать нежных влюбленных.

Или:

Не из мести пролила кровь Хатефа та дерзкая,
Она испытывала убийством его верность.

Для сравнения у Хафиза родственный мотив построен иначе, встречается крайне редко и в целом звучит жизнеутверждающе:

Ее бесконечная красота такова, что убивает влюбленных.
[Но] толпы новых, [ведомые] любовью, являются
                                                                    из-за завесы тайны.

Следует отметить, что убийцей у Хафиза является не сама возлюбленная, а губительна ее красота, не зависящая от ее воли. Если же поэт и называет шутливо возлюбленную убийцей влюбленных (‘ашег-кош), он, тем не менее, подчеркивает ее притягательность и стремится к ней:

О утренний ветерок! Где покои подруги?
Где обитель той луны, той разбойницы, убивающей
                                                                              влюбленных?

Постоянное присутствие соперника в лирике Хатефа влечет за собой и заметную трансформацию мотива свидания, игравшего одну из ключевых ролей в классической суфийской лирике и обозначавшего явление мистику Истины:

Вчера ночью явилась ко мне на пир подруга, но вместе
                                                                                с соперником,
Я провел с ней ночь, но свидания был лишен.

Вопреки стандартному поведению влюбленного, герой Хате– фа, понимая бесплодность собственных устремлений, порой пытается даже избавиться от жажды свидания: