Персидская литература IX–XVIII веков. Том 2. Персидская литература в XIII–XVIII вв. Зрелая и поздняя классика

Если ты передо мной, как хорасанец, поставишь поднос
                                                                                    с кабаном,
За исходящий от него аромат жареного мяса
                                                  отдам я Самарканд и Бухару

[6].Если у тебя есть желтый рис и халва сабуни, не упусти
                                                         удобного случая, [пойти]
На берега Рукнабад и в сады Мусалла.О раздающий плов, зачем ты украшаешь щеки мускусом
                                                                                  и шафраном?
Что за нужда красивому лицу в румянах, родинке и сурьме?Совершенство жареного барашка и красота жира на
                                                                                    [бараньей] ножке
Похитили покой сердца, как тюрки [угощенье] с дарового                                                                                                стола.Не проси мудрости у сохту[7], а [требуй разгадки] тайны
                                                                                    ее состава,
Ведь никто мудростью эту загадку не разгадал                                                                                    и не разгадает.Благодаря запаху, что исходил от бараньего желудка
                                                       с рисовой начинкой, я понял,
Что он-то ивывел нас из-за завесы воздержания.Сложи, Бусхак, описание грозди белого винограда мискали,
Чтобы в ответ на твои стихи небеса рассыпали                                                                                    ожерелье Плеяд.

Пародия на описание прекрасного виночерпия (бейт 3): раскрасневшаяся и лоснящаяся физиономия того, кто раздает пирующим плов, – вот идеал Бусхака. Мудрость понимается Бусхаком, как интуиция повара, который не разумом, а вдохновением и импровизацией добивается вкуса известного блюда. Например, колбаски из бараньих кишок, начиненные мясом и рисом, содержат множество приправ, которые и являются профессиональным секретом каждого повара. Судя по мотиву бейта 6, возможно, газель Бусхака намекает на праздник окончания поста, который и является в данном случае «завесой целомудрия».

Газели Бусхака, в отличие от остросатирических произведений Закани, принадлежат к тому типу пародии, которую можно обозначить как юмористическую или шуточную, в целом дружественную по отношению к оригиналу. Бусхак с уважением относится к пародируемым произведениям и их авторам и лишь иногда позволяет себе легкие и вовсе не оскорбительные выпады. К примеру, в пародии на газель Са‘ди, целиком построенной на мистической интерпретации мотивов любовного свидания, Бусхак допускает своего рода поэтическую перепалку, травестируя именно мистическую сторону смысла оригинала. Газель Са‘ди начинается так:

Благословенное утро – взгляд на красоту подруги,
Вкушение плода с дерева надежды – свидание с подругой.
Счастье мое не дремало, ведь от утреннего сна
Пробудился я с восходом счастливой звезды подруги.
Покинь сердце, о печаль этого мира и мира иного!
Дом – либо место для сна, либо жилище подруги.

Она явила себя, а потом ушла, и в беспамятстве я не знаю,
Что узрел – подругу или образ подруги.

В своей газели Са‘ди прямо подчеркивает мистический характер переживаний героя, о которых говорится так: «Сознание мое угасло, и разум меня покинул, и речь пресеклась // – счастлив тот, кто исчезает в совершенстве подруги».

Бусхак отвечает на строки, посвященные неземной любви, следующим образом:

Голод прогнал из моего сердца тоску по локонам и родинке
                                                                                          подруги.
Сердце попало в путы лапши из-за привидевшегося образа

                                                                                         подруги.Как только я узрел [баранью] голову, мое сердце поутру
                                                                                          сказало:
«Благословенное утро – созерцание красоты подруги!..»Когда готовишь гипа[8], не клади слишком много лука:
Дом – либо место для сна, либо жилище подруги.

Наряду с пародированием стандартных мотивов любовно-мистической лирики (явление образа возлюбленной и его исчезновение, сон и его толкование, сохранение тайны любви, растворение влюбленного в явленной красоте Божественной возлюбленной), Бусхак напрямую высмеивает суфия, о чем говорит макта‘ цитируемой пародии: