Персидский гамбит. Полководцы и дипломаты

Позже персидские военачальники оправдывались, что шахская гвардия была готова встретить русских в штыки, но ее смутили поднявшиеся в русском тылу клубы пыли.

– Это к Мадатову идут новые полки! Нам не устоять против них! – раздался чей-то первый панический вопль.

Этого оказалось достаточно. Первой обратилась в бегство персидская конница. С этой минуты шахская гвардия и сарбазы Аббаса-Мирзы остались предоставлены самим себе.

Не теряя времени, казаки, грузинские милиционеры и союзные татары бросились преследовать бегущую конницу, одновременно отрезая путь отступления персидской пехоте.

Что касается поднятых в нашем тылу клубов пыли, то это оказался отставший и спешивший догнать отряд обоз…

Между тем среди персов началась самая настоящая паника. Толпы метались по долине Шамхора, не понимая, что им делать. Затем вся огромная беспорядочная масса побежала, бросая оружие.

Удиравший принц Мамед‑Мирза так торопился, что бросил гарем красивых мальчиков, сопровождавших его в походе. Менее счастлив был сердар Амир‑хан. Брошенный конвоем, он в одиночку мчался прочь с поля боя на кровном текинском жеребце. Именно этот конь и роскошь убранства и привлекли внимание казаков. Один из них, бросившись в погоню, быстро настиг персидского главнокомандующего и насквозь проткнул старика копьем.

Только после боя, разглядев, что добытый конь имеет сбрую и седло из чистого золота с драгоценными камнями, счастливец понял, что пронзенный копьем тщедушный старик был важным персидским вельможей.

…Все пространство от Шамхора до Елизаветполя было устлано трупами, которые никто не считал. Позднее персидские историки скажут, что их соплеменников полегло более двух тысяч, а некоторые говорили и о пяти.

Шахская гвардия, участвовавшая в сражении, была перебита полностью. Под дарами русских штыков не уцелел никто…

Ужас побежденных был так велик, что оставшиеся в живых персы бежали мимо Елизаветполя за Курак‑чай и дальше по Шушинской дороге куда глаза глядят.

Когда Мадатов приказал подсчитать наши потери, то выслушав доклад, вначале не поверил – десяток убитых и два десятка раненных!

Среди захваченных трофеев оказалось и несколько новейших английских пушек.

– А за подарки англичанке благодарствие особое! – говорили артиллеристы, оглядывая ценные трофеи.

«Так храброе русское войско исполнило приказание Вашего Высокопревосходительства идти и с малыми силами победить неприятеля, в пять раз сильнейшего», – написал в своем донесении Ермолову радостный Мадатов.

Ермолов, получив донесение Мадатова, иронизировал в кругу близких людей:

– Сын Аббаса‑Мирзы в первых своих подвигах уподобился своему родителю, ибо, как и он, начал их бегством. Семейство Каджаров вообще отличается завидной расторопностью в бегстве!

А Мадатов, не теряя времени, уже шел по пятам бежавшего неприятеля, захватывая один за другим брошенные лагеря. Солдаты отказывались от привалов, крича:

– Давай сразу до Елизаветполя дотопаем, а там уж и дневку устроим!

Однако, глядя на вымотанных долгим переходом и жарким боем солдат, Мадатов все же приказал остановиться на отдых.

Весело обходя на бивуаке приходящих в себя гренадеров и егерей, генерал поздравлял их с победой.

– Вы русские воины, русские богатыри! – говорил им Мадатов. – Я с вами никогда побежден не буду, и мы станем бить персиян везде, где их встретим!

Вызвав начальника обоза, велел выдать каждому по две чарки водки, а офицерам готовиться к походу на Елизаветполь.

Вечером, сидя в своей палатке, Мадатов писал письмо жене, в котором признавался, что при Шамхоре пережил счастливейшие минуты своей жизни.

В полночь, когда летняя жара сменилась ночной прохладой, отдохнувшие батальоны двинулись дальше. Сам Мадатов ехал впереди с казачьим полком, рассчитывая настигнуть персов в Елизаветполе и атаковать их врасплох.

Но Елизаветполь был уже пуст! Слух о шамхорском избиении быстро долетел туда, стоявший в цитадели батальон сарбазов во главе с комендантом крепости Назар‑Али‑ханом бежал ночью столь стремительно, что даже жители узнали об этом лишь на следующий день.

Дальше Елизаветполя идти Мадатову уже не разрешили, с его малыми силами это было очень опасно.

Шамхорская победа во многом предрешила исход войны. Весы склонились на русскую сторону, и будущее обещало только новые и новые победы. Но время для Ермолова уже прошло безвозвратно. На сцене уже появился Паскевич.

7 сентября, по получении известия о Шамхорской победе, Ермолов писал Мадатову: «Как хорошо случилось, что вы, любезный князь, сделали начало совершенно в подтверждение донесения моего, что распорядил я наступательные действия прежде прибытия генерала Паскевича. Думали, что мы перепугались и ничего не смели предпринять!..Происшествие сие порадует столицу, а я ожидаю донесения о взятии Елизаветполя, где, может быть, также случится попугать мошенников. Дай Бог!»

За победу при Шамхоре Мадатов был награжден второй золотой саблей, украшенной алмазами, с надписью: «За храбрость».