Персона нон грата

Сильвестр не стал выяснять, сколько ей заплатили. Спросил только, может ли чем помочь. «Да, — кивнула цыганка. — Помогите, у меня братик с детства болен сухоткой, хочу устроить его в пансионат. Для этого и деньги».

Прошло несколько лет, а Зита не изменилась и сегодня казалась девочкой-подростком. Фельд постучал в стекло витрины, Зита обернулась, узнала, с улыбкой пригласила войти.

В магазине было прохладно от включенных вентиляторов и обилия бумаги в стопах, рулонах и отдельными шуршащими листами. Чертежный ватман голубел, точно заснеженное поле мартовским утром. Фельд поздоровался:

— Привет, Зита! Ты здесь как Снежная королева. Не скучаешь?

— Конечно, дядя Вести. Санта-Клаус нас стороной обходит. Вы сегодня чуть не первый.

— Ну, я не Санта-Клаус, скорее Рудольф — красный нос, — пошутил Сильвестр. — До Нового года далеко, а мне и вообще вспомнилось старое. Не хотелось бы ворошить, но… ты видишься с Доном?

— Почему бы нет, — ответила Зита без запинки. — В конце концов, он поступил не так уж скверно. Честно заплатил за удовольствие, что делает не каждый.

— Да уж, — промямлил Сильвестр.

— Иногда мы с ним даже спим, — с вызовом произнесла Зита. — Вы против?

— А с двумя другими? — не удержался Сильвестр. — Ведь тогда речь шла о группе…

— Я им не нужна, — усмехнулась Зита. — Они любятся друг с другом — «голубые».

Сильвестр чертыхнулся про себя. Этих подробностей ты не знал, старина. А сейчас быстренько поправь отвисшую челюсть и придумай, зачем тебе нужен Дон…

— А зачем вам нужен Дон? — спросила Зита. Во время разговора она не прекращала работы, ловко перекладывая листки из одной стопы в другую.

— Что это ты делаешь? — Сильвестр решил пока сменить тему.

— Сортирую бумагу. Новый ксерокс такой капризный, — кивнула она на множительную машину в углу. — Чуть лист не отвечает стандарту, уже не принимает. Электроника не человек, ее не обманешь. Умная!

— А зачем вам ксерокс в магазине? — равнодушно спросил Сильвестр, взяв с прилавка отбракованный лист бумаги.

— Я же говорю, электроника умная, делает копии с увеличением или уменьшением, в цвете. Многие переснимают фотографии. Словом, подрабатываем. Один чудак заказал сто экземпляров собственной увеличенной подписи.

Тонкие пальчики Зиты тасовали листки, как карты, она уже не приглядывалась к ним. Зато свой лист Сильвестр разглядел самым тщательным образом. Сомнений не оставалось. Та же финская бумага с высоким содержанием целлюлозы, что на копии ультиматума, лежавшей сейчас в портфеле Сильвестра.

— Зита, — попросил Сильвестр, доставая свой пропуск на территорию вертолетного полка, — сделай и мне копию.

— Охотно, дядя Вести, давайте сюда. Уменьшить, увеличить?

— Увеличить. На полный формат листа. Сегодня рассчитываюсь с русскими, хочу оставить себе на память.

— За эту память как бы потом не пострадать, — сказала цыганка и положила пропуск под контрольное стекло. — Слышали небось, аэродром-то взрывать будут.

— Потому и ушел, — кивнул Сильвестр, — а сейчас вот ищу Дона. Он купил фотоателье…

— Да, «Парадиз», — проявила Зита хорошую осведомленность. — Приглашал меня на работу.

— Вот и я, — честно посмотрел ей в глаза Сильвестр, — хочу устроиться туда на работу. Швейцаром.

— Там нужны крепкие люди, — согласилась Зита, возвращая пропуск вместе с его увеличенной копией. Фельд спрятал то и другое в портфель и сказал:

— На здоровье пока не жалуюсь. Сколько с меня причитается за работу?

— Ничего, — выключила Зита машину. — Я добро помню. И Дону при встрече вашу просьбу передам. Только… Только сперва вам погадаю, дядя Вести. Не боитесь?

— Нет, — протянул Сильвестр цыганке раскрытую ладонь.

— И правильно, золотой, у цыганки глаз черный, а душа светлая, зла не желает. Вот линия жизни… Дуга хорошая, крутая, но… ай-ай, ветви смотрят вниз. И это еще не беда, это всего лишь к бедности, а у тебя никогда злата и серебра и не бывало.

Сильвестр кивнул. Зита продолжала:

— Линия Сатурна обрывается у линии ума. Это, дядя Вести, признак шальных выходок, смелых, но неразумных. Не любишь думать о том, что будет, сегодняшним днем живешь…

Где-то в глубине магазина прозвенел телефонный звонок, Зиту окликнули из-за двери, она посмотрела в лицо Сильвестру черными глазами:

— Не хлопочи в казенном доме, все хлопоты будут пустые…

— Спасибо, это я и сам знаю.

— За гаданье не благодарят, — сказала Зита и добавила на прощание: — Берегитесь короля треф!

«А ниточка-то связалась», — подумал Сильвестр, выходя из магазина. От ксерокса ниточка вела туда же, куда привела Фельда распечатка полицейского компьютера. К Дональду Фишеру и подозрительному заведению под вывеской «Парадиз».

32. Господин шеф-репортер

Июльский полдень в столице — страшная штука для разнеженного в провинции человека. С ревом снарядов, покинувших орудийный ствол, улицы и проспекты простреливают разномастные автомобили, и сизый дым из выхлопных труб качается над плавящимся асфальтом, точно над полем боя. В этом «бою» первыми погибают старики, астматики и сердечники. Кареты неотложной помощи, отчаянно сигналя, шпарят прямо по тротуару.