Перстень царицы Ульяны (СИ)

- Особенно Груздев меня волнует. Лежал себе человек пятнадцать лет в земле – а дай-ка, думает, встану посмотрю, как там сынок мой, бестолочь. Заодно и пару заборов разрисую, так, что ли? Бабуль, нам надо срочно выяснять, кто это делает и с какой целью. Причём понимаете ведь, в чём проблема? Если бы упыри были кровожадные – полбеды, с ними проще. Но эти-то от живых людей неотличимы!

- Тут, Никитушка, я тебе не помощник. Может, Ванюша Полевичок что присоветует… ты съезди к нему, привет от меня передай. Хороший он, завсегда поможет. Да токмо я и сама не разумею, а надо ли нам копать это дело, участковый?.. От собаки хозяину радость одна, безвременно ведь пёс сей умер, лихими людьми отравлен был. Насчёт Груздева ничего не скажу, но вот Мирошкин – знала я его немного, душевный был человек. С внуками нянчился, невестку никогда словом дурным не обидел. Любили его. Ежели он, прости Господи, воскрес – так плохо разве?

- Бабуль, мне нужно знать, кто и зачем это делает. Ведь не сами же они, особенно собака. Даже у вас нет мыслей насчёт предполагаемого исполнителя, а это значит, что в городе действует сила, непонятно на что способная. А если этот фокусник нам тут армию упырей завтра под шумок поднимет – отбиваться будем? Я вот не хочу снова отделение от оживших мертвецов оборонять, одного раза хватило.

Мы помолчали, занятые пирогом.

- Никитушка… а вот ещё что я подумала. Ты к Ванюше Полевичку-то поедешь, но не лишним было б ещё могилку Митрофана осмотреть на предмет разного. Не Митьку же посылать, он мертвецов страсть как боится…

- Это и мне в голову пришло, вот только, боюсь, не успею в оба места. Может, стрельцов отправим? Пусть Филимона с собой возьмут – да и вперёд.

- А на кой ляд им Филька? Сами не найдут, думаешь?

- Ну так, пусть родителя почтит… - я неопределённо развёл руками.

- Да уж, почтит, - хмыкнула Яга. – Родитель евойный по городу шастает да на заборах непотребщину пишет!

- Это нам и предстоит проверить.

- Раскапывать думаешь?

- Не знаю пока, бабуль… не знаю.

***

Мы могли и не надеяться, что этот вечер будет спокойным. После чая я раскрыл блокнот и постарался хоть как-то систематизировать сведения, полученные нами в ходе расследования. Первоначально дел было два – два больших прямоугольника. В первом заборы, во втором – собака. Затем я нарисовал от них две стрелки, ведущие к третьему прямоугольнику, в который вписал Митрофана Груздева. По всему выходило, что дело-то одно, и расследовать его надлежит комплексно.

С заборами проще: изловим Митрофана – и это дело можно закрывать. А вот что делать с начавшейся в городе эпидемией чудесных воскрешений, я пока не знал. Главный вопрос мучил меня по-прежнему: кто – и, главное, зачем – это делает? Поднять из могил собаку, старика и давно почившего храмового дворника. Чушь какая-то.

Сосредоточиться мне не дали. Во двор влетел гонец от государя и доложил, что Его Величество желает срочно видеть сыскного воеводу. Настолько срочно, что пешком не получится, а потому не был бы я так любезен взгромоздиться на коня и проследовать на царское подворье. Можно подумать, у меня есть выбор. Я встал из-за стола, одёрнул китель и с блокнотом подмышкой вышел во двор.

- Ты уж езжай, Никитушка, разберись, чего там у государя приключилось, - напутствовала меня Яга. Я пожал плечами:

- Вариантов у нас всего два, бабуль: или художества на царском заборе, или опять воскрес кто-то. Первое отпадает – он действует строго по ночам.

- Ох участковый, не шутил бы ты так…

Я обнял бабку на прощание. Мне и самому было не до шуток. Забегая вперёд, скажу, что в конечном счёте я оказался прав.

До царского терема мы доскакали быстро. Государь меня уже ждал. Вид у Гороха был настолько ошарашенный, что мне вначале стало не по себе. Что тут у них случилось-то?

- Никого не пущать, я с участковым один на один говорить изволю, - приказал Горох стрельцам у дверей и вернулся в комнату. – Никита Иваныч, тут это…

- Да?

- Даже не знаю, как и сказать тебе. Ох… нет, сначала выпить надо. Ты будешь?

- На службе не пью, - напомнил я. Государь пожал плечами, открыл стенной шкафчик и извлёк оттуда пузатый зелёный графин и стопку.

- А мне надо, чую. Для успокоения души. Тут это…

Он набулькал себе полную стопку и залпом, не закусывая, выпил. Государь не выглядел напуганным или разгневанным, он был, похоже, просто в шоке.

- Никита Иваныч, ты не поверишь!

- Ваше Величество, говорите прямо. Кто воскрес?

Горох плюхнулся на сундук и тупо уставился на меня.

- Ты уже в курсе, да?

- Не совсем. Так кто?

- Дворник наш. Сухарев… Ксюшкин отец.

Тут уже настала моя очередь удивляться. Где-то полминуты я судорожно хватал ртом воздух, как рыба, вытащенная из воды. Вот это было неожиданно.

Николай Степанович Сухарев был одной из первых жертв в деле о летучем корабле. Яд он принял сам, без чьего-либо участия, но лично мне менее грустно от этого не становилось. Сухарев был одним из самых образованных людей, каких я встречал в Лукошкине. С удовольствием, если бы представилась такая возможность, продолжил знакомство.