Пертская красавица

Крофорд, который в более поздние годы свои был известен под прозвищем «граф Тигр54» и правил обширной и богатой долиной Стратмора с необузданным произволом и безжалостной жестокостью феодального деспота. Несколько дворян – его личные друзья или друзья Линдсея –

сопровождали сэра Джона Рэморни, чтобы своим присутствием придать ему бодрости в споре. Обвинение было вновь повторено и решительно отвергнуто обвиняемым, в ответ на что обвинители предложили доказать свою правоту божьим судом, путем испытания гробом.

– Я, – ответил сэр Джон Рэморни, – не подлежу такому испытанию, поскольку могу доказать свидетельством бывшего моего царственного господина, что я находился в собственном своем жилище и лежал больной в своей кровати в те часы, когда я, как уверяют сей мэр и господа старшины, якобы совершил преступление, на какое никогда не склонили б меня ни соблазн, ни собственная воля.

Следовательно, на меня не может лечь подозрение.

– Могу подтвердить, – сказал принц, – что в ту самого ночь, когда произошло убийство, я виделся с сэром Джоном Рэморни и беседовал с ним о делах, касающихся моего двора. Поэтому я знаю, что он действительно был не здоров и не мог лично совершить деяние, о котором идет речь. Но я ничего не знаю касательно того, чем заняты были его слуги, и не возьму на себя утверждать, что никто из них непричастен к преступлению, в котором их обвиняют.

В начале этой речи сэр Джон Рэморни обвел окру-

54 Сэр Дэвид Линдсей, первый граф Крофорд и зять Роберта III.

жающих высокомерным взглядом, однако выражение его лица резко изменилось при заключительных словах Ротсея.

– Благодарю, ваше высочество, – сказал он с улыбкой, –

за ваше осторожное и половинчатое свидетельство в мою пользу. Был мудр тот, кто написал: «Не уповай на князей».

– Если у тебя нет других свидетелей твоей невиновности, сэр Джон Рэморни, – сказал король, – мы не можем в отношении твоих слуг отказать твоей обвинительнице, потерпевшей вдове с ее сиротами, в нраве требовать испытания гробом – либо, если кто предпочтет, поединком.

Что касается тебя самого, то в силу свидетельства принца ты от испытания освобождаешься.

– Государь мой, – ответил сэр Джон, – я могу поручиться, что ни один из моих слуг и домочадцев не виновен.

– Так мог бы говорить монах или женщина, – сказал сэр

Патрик Чартерис. – Отвечай на языке рыцарей, готов ли ты, сэр Джон Рэморни, сразиться со мною за дело твоих приспешников?

– Мэр города Перта не успел бы вымолвить слово «поединок», – сказал Рэморни, – как я тотчас же принял бы вызов. Но в настоящее время я не в состоянии держать копье.

– С твоего дозволения, сэр Джон, я этому рад…

Меньше будет кровопролития, – сказал король. – Итак, ты должен привести всех своих слуг, какие числятся в домовой книге твоего дворецкого, в собор святого Иоанна, чтобы они в присутствии всех, кого это касается, могли очиститься от обвинения. Прими меры, чтобы каждый из них явился в собор к часу обедни, иначе на твою честь ляжет несмываемое пятно.

– Они явятся все до одного, – сказал сэр Джон Рэморни.

Низко поклонившись королю, он подошел к молодому герцогу Ротсею и, изогнувшись в почтительном поклоне, заговорил так, чтобы слышал он один:

– Великодушно обошлись вы со мною, милорд! Одно слово из ваших уст положило бы конец этой передряге, но вы отказались произнести это слово…

– Клянусь, – прошептал принц, – я сказал все, что было можно сказать, не слишком погрешив против правды и совести. Не ожидал же ты, что ради тебя я стану лгать… И в конце концов, Джон, в смутных воспоминаниях этой ночи мне как будто видится немой мясник с короткой секирой в руке – разве не похоже, что такой человек мог исполнить ту ночную работу?.. Ага! Я вас поддел, сэр рыцарь!

Рэморни не ответил, но отвернулся так стремительно, как если бы кто-либо вдруг задел его раненую руку, и направился с графом Крофордом к себе домой. И хотя меньше всего он был склонен в тот час к пированию, ему пришлось предложить графу блистательную трапезу – хотя бы в знак признательности за поддержку, какую оказал ему юный вельможа.

ГЛАВА XXII

Он с толком зелья составлял:

Врачуя, многих убивал… Данбар*

Трапеза затянулась, превратившись в пытку для хозяина, и когда наконец Крофорд сел в седло, чтобы отправиться в далекий замок Даплин, где он гостил в те дни,

Рэморни удалился в свою спальню, истерзанный телесной болью и душевной мукой. Здесь он застал Хенбейна

Двайнинга, который волею злой судьбы один лишь и мог принести ему утешение в том и другом. Лекарь с напускным подобострастием выразил надежду, что видит своего высокого пациента веселым и счастливым.

– Веселым, как бешеная собака, – сказал Рэморни, – и счастливым, как тот бедняга, который был укушен псом и уже начинает ощущать в себе первые признаки бешенства.