Первая чеченская

Мы с офицерами долго и мучительно пытались понять, почему всё так получилось? Кроме очевидных ошибок при вводе войск в город стало ясно, оборона в городе со стороны боевиков была организована хорошо. Да и с точки зрения личного состава не могу сказать, что воевали против нас крестьяне, как иногда слышу. Но и перехваливать тоже не буду. Просто они воевали в своём городе, они его знали, а я города не знал. К тому же Грозный я первый раз в глаза видел! Сначала я вообще работал с туристической картой. Мне потом говорили: да быть такого не может, чтобы спецназ ходил без карты! А я ходил… Да что там я! Сам лично видел, как 131-я майкопская бригада тоже входила без карт. Командир бригады полковник Савин был без карты!

Моё личное мнение такое: да, Савин — мужественный человек. Но я считаю, что если ты командир, то твоё личное мужество — это твоё личное дело. А надо от тебя, чтобы задачи были выполнены и чтоб народ у тебя был целый. Насколько это возможно, конечно… Когда майкопскую бригаду «духи» стали бить на вокзале, одна из групп сибирского отряда спецназа получила задачу пробиться к ним, чтобы командира бригады найти и вывезти. Разведчики полковника Савина нашли. Живого. И командир бригады с ними пошёл. С вокзала его одного из всех вывезли. А потом по дороге те машины, на которых они уходили, «духи» сожгли вместе с группой сибиряков-спецназовцев. То есть командир бригады полковник Савин погиб, когда спецназовцы из окружения лично его выводили. А везде-то говорится, что командир погиб вместе с бригадой, когда пытался вывести бригаду из окружения. До сих пор двое парней из той сибирской группы числятся без вести пропавшими…

Броню майкопской бригады всю сожгли за одну ночь. В городе броню, чтоб не сжечь, надо идиотом быть. Наши ведь самим фактом ввода войск в Грозный пытались чеченцев устрашить. Вроде бы как наверху не думали, что будет такое ожесточённое сопротивление. Хотя и мы, и агентура докладывали, что в городе сосредоточены приличные силы. И вооружение у них есть. Ведь начиная с 1991 года эти силы собирались, накапливались. Перед самым вводом определили, что в самом Грозном группировка чеченцев начитывает около десяти тысяч. (Это не считая местного населения, которое будет точно помогать им, а не нам.)

За это шапкозакидательство мы и поплатились. И цена очень большая была заплачена. Но самое главное в том, что всё это было зря: боевики в этих боях только набрались сил, а у нас от таких страшных потерь был серьёзно подавлен боевой дух.

Как-то ночью мы с генералом Рохлиным часа полтора проговорили. Одна моя группа отдыхала, а вторая заменила нас на Нефтяном институте. Рядом с нашим подвальчиком находился Центр боевого управления 8-го корпуса. Часа в три ночи Рохлин заходит (я как раз дежурил на связи). Он: «Что, разведка, не спишь? Как дела? Есть чего-нибудь выпить? Со своими мне как-то не по рангу».

Мы с ним поужинали. Долго разговаривали. Я так понял: ему надо было выговориться. Рохлин говорит: «Как они в Совете безопасности могут ставить задачу группировкам? Как, находясь в Москве, они могут указывать мне, какое здание брать? Вот нам сейчас Совбез поставил задачу: к девяти утра взять Нефтяной институт. Непонятно, как брать, но брать всё равно будем…».

Рохлин был очень опытный командир. В Афганистане он командовал мотострелковым полком. Никогда не видел, чтобы Рохлин кричал на подчинённых. Всегда ровно говорил — как во время планирования, так и во время боя. (Я заметил, что во время боя говорю быстрее. У каждого своя реакция на ситуацию.)

Хочу всех своих офицеров и солдат вспомнить добрым словом. Отто Владимира. Он у меня был в штабе. Когда группа у нас уходила на длительный срок, в ней обязательно находился представитель от штаба. Вот Владимир как раз и был таким офицером связи. Хочу ещё вспомнить Володю Малахова. Он уже уволился. Володю Каменюка, который меня сменил на отряде. Валерия Михайловича Рыбака (потом он командовал 10-й краснодарской бригадой). Костю Козлова, связиста. Погиб в 1996 году в Первомайке.

Особенно жалко Игоря Корниенко. Он погиб в Грозном. До войны мы с ним почти не виделись: у меня своя задача, у него — своя. Встречались только на совещаниях да на перекурах. Как-то мы на совещании у Рохлина были. Игорь ещё с несколькими офицерами вышли из подвала наверх покурить, а я чего-то у своих задержался. Выхожу к ним, а как раз за секунду перед этим — миномётный обстрел. Хотя и стояли они у самого входа, всех троих одной миной — насмерть…

Замена

К 9 января 1995 года народ у меня в группе был полностью измотан. А разведку необходимо вести непрерывно! Если я этот район взял на себя, то я должен в нём находиться постоянно. Одна подгруппа уходит, вторая заходит… Но к 9 января на задачу выходили практически уже только одни офицеры. Двадцать дней мы из Грозного не вылезали. Для первого раза это очень много…