Первая дочь

– Когда я увидел тебя в тот день, то подумал, что ты умерла, – хрипел он, вспоминая и переживая все заново.

– Я умерла, – прошептала она. – А ты вернул меня к жизни.

Он закрыл глаза, жалея ту девушку, которой она была, и того дурака, которым был он. Ах, если бы все повторилось! Но это невозможно. Им не суждено быть вместе.

– Ты лежала прямо там, где умерла Дездемона. – Открыв глаза, он встретился с ней взглядом. – Ее я вернуть не сумел. Она жаждала мести. Наложить кровавое заклятие ей хотелось сильнее, чем жить, – сказал Дагмар.

– Да. А мне сильнее, чем умереть, хотелось видеть свою дочь. Мы обе выбирали, твоя сестра и я, – скорбно пробормотала Тень. – И в конце концов выбрали. Все мы… выбрали.

На мгновение они замолчали, глядя друг на друга и больше ничего не тая.

– Прости меня, – прошептал Дагмар. – Банрууд забрал твоего ребенка, забрал Альбу, и мы сделали его королем. Я… сделал его королем. Я не остановил его. А теперь должен. Теперь должен, иначе он погубит Альбу и погубит Байра.

Без Байра нет Альбы. Эти слова раздались в голове, как удары барабана. Времени оставалось все меньше, а Дагмару нужно было так много сказать.

– Я люблю тебя, Тень, – собравшись с духом, признался он.

У Тени дрогнули губы, в серых глазах, как в зеркале, отразились его собственные чувства. Все сразу стало так просто и ясно.

– Я полюбил тебя в тот первый день, когда ты сказала, что живешь под этим деревом. Ты была такая юная и печальная, а мне хотелось смеяться, – сказал Дагмар.

Щеки у Тени вспыхнули, словно ей снова семнадцать, как теперь Альбе. Без Байра нет Альбы.

– С того дня я любил тебя… и боялся, – сказал Дагмар, торопясь признаться во всем.

– Как и я боялась тебя. Без страха не бывает любви. Они ходят рука об руку, – сказала Тень со слабой улыбкой на губах. – Поэтому любовь причиняет столько боли.

Дагмар так мучился, а она так полно понимала его, что он не мог больше говорить. Тень глубоко вздохнула и закрыла глаза, будто молила Одина дать ей храбрости. Решившись, Дагмар неловко и несмело притянул ее лицо к своему. Когда их губы соприкоснулись, страх исчез, остались только восторг и желание. Он поцеловал ее крепче, не в силах противиться порыву и смакуя мягкую влажность ее губ.

Она застонала – мучительно и одновременно торжествующе. Любовь перерастала в страсть, и их захлестнуло желанием. Они не пытались спастись и позволили потоку нести их, а спасательной лодкой в этой буре стал поцелуй. Они неистово впились губами друг в друга, причиняя разом и наслаждение, и боль. Когда Тень отстранилась, чтобы глотнуть воздуха, он уткнулся лицом ей в шею, как голодный младенец.

– По-моему, ты со мной прощаешься, – заплакала она.

У Дагмара сердце разрывалось на части, он проклинал несправедливость жизни, лишившей его счастья, и равнодушный бег времени.

– Тебе придется забрать дочерей кланов и уйти, Тень. Вы должны покинуть Храмовую гору, – сказал Дагмар, оторвав губы от ее кожи и глядя прямо в глаза. – Уходить надо сейчас.

С отчаянием глядя на Дагмара, ошеломленная Тень взяла его лицо в ладони, и он снова поцеловал губы любимой, чтобы в последний раз почувствовать их вкус и ощутить еще одно восхитительное мгновение.

– Я тебя не покину, – выдохнула она. В голосе звучали твердость и решимость. – Я не оставлю Альбу.

– Она должна уйти с тобой. Забирай ее, дочерей кланов и уходите в Долфис.

– Король бросится в погоню за нами.

– Мы с Байром его остановим, – пообещал Дагмар. – Хранители остановят его.

– Байр пропал, Дагмар, – простонала она. – Он знает, что король – его отец. Поэтому я и пошла искать тебя.

* * *

Альба уснула. С пира ее отослали, избавив от общества северян и выходок Гудруна. Ярлы выглядели как свора ощетинившихся псов, друг на друга они смотрели недоверчиво, рычали на короля. Однако их объединял страх перед северянами, заявившимися на Храмовую гору.

С момента возвращения отца она старалась не смотреть на Байра. Смотреть означало выдать себя, потерять самообладание и растоптать все надежды. От напряжения, которое испытывал Байр, по коже шла дрожь и перехватывало дыхание.

Альба выбилась из сил, поэтому сбросила платье, залезла под одеяло и закрыла глаза – до тех пор, пока они не смогут увидеться снова. Когда она проснулась, в комнате царила темнота и небо за окнами было черным. Она резко села, потом выбралась из постели, раздвинула занавеси, тихо прошуршавшие в ночном воздухе. Альба не знала, сколько времени, но луна стояла высоко, и час был поздний.

Должно быть, Байр ждет на пустоши, возле тайного хода. Ждет и беспокоится. Поверх легкой сорочки Альба натянула платье, сунула ноги в кожаные тапочки, скинутые несколько часов назад. Она вытащила шпильки из завитых прядей волос, быстро пробежала пальцами по локонам, свободно расправив их по плечам.