Первая исповедница

— Советники не дали ему долго говорить и перебили, заявив, что уже слышали о его предложении, и, по их мнению, эта идея выходит за границы возможностей любого волшебника. Мерритт утверждал, что с тех пор, как говорил с ними в последний раз, он изучил процесс со всех сторон, создал целую серию контрольных сетей, чтобы убедиться в своей правоте. Он сказал, это не только достижимо, но и что он сам может это совершить. Сказал, результат может оказать решающее значение, и необходимо заняться этим вопросом. Они согласились с теоретическим значением результата, но спросили, почему он не сделал того, что считает возможным, почему до сих пор не добился успеха. Мерритт ответил, что в первую очередь ему нужны тайные астрономические расчеты для завершения процесса, а затем доброволец. Они спросили, о каких астрономических расчетах он говорит. Я не расслышала его ответ, но несколько советников рассмеялись. Один советник в ярости ударил кулаком по столу и сказал Мерритту, что тот сошел с ума.

Мерритт не испугался, когда они сообщили ему, что существование таких шаблонов было лишь предположением. Звучным, спокойным голосом он ответил, что знает, что делает. Благодаря своим исследованиям он выяснил, что такие оккультные расчеты обязаны существовать. Он выразил уверенность, что формулы, созданные еще до перемещения звезд, уцелели. Как минимум, должны были остаться чертежи разрыва седьмого уровня, исходя из которых, он смог бы создать свои собственные шаблоны. Мерритт заверил их, что если получит все необходимое, то создаст оружие, человека, который безошибочно отличит истину от любой лжи.

Все члены совета заговорили одновременно. Старейшина заставил их умолкнуть и сказал Мерритту, что, исходя из его собственных сведений, попытка создать такое оружие может привести к смерти человека. Он сказал, враг может так рисковать жизнями, но не мы. Мерритт не ответил. Он стоял с прямой спиной, не мешая другим советникам осуждать его высказывания. Слушая их, я не была уверена даже, что совет понял идею Мерритта. То, о чем он говорил, было выше моего понимания, но я видела в этом проблеск его гениальности. Однако я не могла судить о правильности требований Мерритта. Совет явно не был настроен благосклонно. Старейшина спросил, прав ли он насчет опасности для добровольца. Мерритт некоторое время молчал, а затем тихо ответил, что уверен в способности сделать это, но всегда честно предупреждал о риске летального исхода. Затем спросил, сколько еще людей умрет без его оружия. Советники откинулись на спинки своих кресел, не в состоянии или не желая говорить. Наконец, старейшина вновь подался вперед и сообщил, что они ничем не смогут помочь, так как не уверены в существовании расчетов для разрыва седьмого уровня, а даже если такие расчеты и существуют, совет ими не владеет. Тогда Мерритт сказал, что раз совет не может обеспечить его формулами вершины, в которых он нуждается, ему придется обратиться к самому Первому волшебнику. Несколько советников рассмеялись и предложили ему попробовать.

Теперь Магда поняла, почему узнала имя Мерритта, когда услышала его в коридорах на пути к говорящей с духами. Она помнила день, когда Барах пришел домой после расстроившей его встречи. Магда спросила, что его беспокоит. Он долго стоял у окна, глядя на луну, а потом рассказал, что к нему обратился выдающийся волшебник в поисках ценных и редких расчетов для создания разрыва седьмого уровня. Магда не знала, что это значит, но не сомневалась в серьезности вопроса. Она спросила, дал ли Барах этому человеку все необходимое. Барах сказал тогда: «Я не могу дать Мерритту необходимые ему формулы. Я хотел бы, но все расчеты по разрывам заперты в Храме Ветров, вне досягаемости, в подземном мире». Магда знала, что Мерритту не суждено было получить необходимое, посетив Первого волшебника.

— Наконец, — продолжила Исидора, — старейшина предложил Мерритту вернуться к работе над меньшими задачами и придумать что-нибудь стоящее, что не выходит за пределы возможностей. Когда Мерритт шел мимо меня к выходу, я заметила, что его зубы стиснуты, а рука крепко сжимает витиеватый эфес меча. Мне было его жаль, ведь в его голосе я услышала что-то, что мне понравилось.

Магда отвлеклась от своих мыслей и взглянула на девушку.

— О чем вы?

Исидора пожала плечами.

— Не знаю. Я услышала искренность, незаурядный ум. Я уверена, он знал, о чем говорит, хотя совет и не воспринял его всерьез. А его глаза...

— Что с его глазами?

Исидора смущенно пожала плечами.

— Не знаю. Они были необычного цвета: ореховые с зеленоватым оттенком. Что-то в его глазах завораживало меня. Когда он взглянул на меня, я застыла. Он будто смотрел мне прямо в душу. Несмотря на спокойную ярость из-за отказа совета, в его глазах было что-то доброе. Сквозь его злобу проглядывало сочувствие.

Даже в мягком свете свечей Магда заметила румянец на щеках Исидоры.

— Вы почувствовали себя в безопасности, — предположила Магда.

Исидора кивнула.