Читаем Первая книга Царств. Поэтическое прочтение полностью

Не с тем, чтоб бить потом ногами,

Пойду на соглашенье с вами

Лишь с целью выколоть вам глаз


У каждого, и правый только.

Согласно прихоти моей

С наклейкой вроде мухобойки

Впредь богоизбранный изволь-ка

Идти налево, где видней.


Старейшины из Иависа

Ему в ответ: «Дай нам семь дней

На предложенье согласиться,

От ужаса приободриться,

Смириться с участью своей.


А мы пока во все пределы

Земли Израиля послов

Пошлём из нашей богадельни,

Чтобы на крик о беспределе

Собрать в кулак твоих врагов


И так по харе твоей вмазать,

Как сможет разве что праща

Тебя заделать одноглазым,

Чтоб ты, Наас, в своём маразме

Нам вынуть шнифт* не обещал».


Пришли послы к Саулу в Гиву,

Всё рассказали. Люди в крик

От одноглазой перспективы.

Когда тебя и в хвост, и в гриву –

То вам не мех на воротник.


С волами с поля царь приходит.

Занятье было у царя –

Пахать и сеять, вроде хобби.

Оно царёву преподобью

Давало бодрости заряд.


Заходит в дом, а люди плачут.

С какой беды народ впал в транс

И сдулся как пробитый мячик?

Всегда он радуется, скачет,

А здесь угас как керогаз.


Узнав, восторги что задуло,

Кто выключил их подогрев,

Царь отомстить врагу задумал.

Сошёл Дух Божий на Саула,

Воспламенился царский гнев.


Пришло решенье в одночасье –

Волов Саул не пожалел,

Рассёк их поровну на части

И разослал своею властью

В Израиля любой предел.


Мол, так поступится с волами

Того, кто не спешит к царю

По зову быстроногой ланью,

Оставить дом в ком нет желанья

И сотня вёрст кому не крюк.


Богатых сделает голь-молью,

Царь всех пошлёт ярмо тягать,

Кто врос корнями в травополье

И кто для сечи не изволит

На меч свой плуг перековать.


Тех незавидная ждёт доля,

Кто не пойдёт Саулу вслед…

Опричнины боялись что ли,

Но вырывали люди колья,

И триста тысяч в тот момент


Мужей пришло по зову сердца.

Иудиных пришло на клич

Аж тридцать тысяч ополченцев.

Да и куда народу деться,

Когда призыв как божий бич


И выбор, скажем, небогатый.

Двух мнений здесь не может быть,

Сам выбирай, ума палата –

Быть одноглазым и горбатым

Или восстать и победить?


Аммонитяне подсобили

Себя разбить, дурак их вождь,

Его угрозы в изобилье

Народ Израиля сплотили.

Враги его легли как рожь,


Побитая при непогоде.

Царь выпал как нежданный снег.

В молниеносном том походе

В согласье с волею Господней

Саул был тактик и стратег.


В момент козлом на огороде

Он всю рассаду потравил,

Врага прогнал. Баранов вроде

Бежали те… Так царь в народе

Авторитет свой укрепил.


«Саулу ль царствовать над нами?» –

Всех тех, кто раньше так кричал,

Ловили, били сапогами

И даже на оконной раме

Хотели вздёрнуть сгоряча.


Саул сам встал на их защиту:

«Конечно, мразь они и тля,

Но никого из паразитов

От либералов до бандитов

В сей день не должно умерщвлять.


Сегодня праздник, дань успеху

Мы мирной жертвой воздадим…»

К раздаче Самуил приехал

И так сказал: «Под гвалт успеха

Саула царство обновим,


Он подтвердил его на деле».

Под крики одобренья, гул

Псалмы Израильтяне пели,

И всю неделю без похмелья

Гулял с народом царь Саул.


* шнифт — (блатной жаргон) глаз

Глава 12. Бог с ней с религией

Пророк всё видит как никто заранее,

С Саулом тоже — к бабке не ходить.

Настал момент в монарших ожиданиях

Народ заблудший взгреть и осадить.


Хвала царю, страна не обездолена,

Напротив, на подъёме…. А итог?

Когда энтузиазм народа подлинный,

Зачем тогда ему, скажите, Бог?


И молвил Самуил всему Израилю:

«Послушал голос ваших я старшин,

И просьбу, мягко скажем, не сакральную,

Греховную я выполнить решил,


Царя вам дал, как вы просить изволили,

Поскольку я для вас стал стар и сед.

Пред Богом проявили своеволие,

Не Бог вам нужен, а Его полпред.


Пред вами я ходил от самой юности

И по сей день, а взял ли у кого

Вола, судил не по подсудности,

Несправедливый вынес приговор?


Моим дурным деяньям есть свидетели? –

Пред Господом, хочу задать вопрос.

Сынам я даже к совершеннолетию

От жертвы ни копыта не принёс.


Когда ко мне имеете претензии

Материальные — всё возвращу…»

Здесь алиби пророк имел железное,

И видел всех насквозь через прищур.


Но с сыновьями Самуил двурушничал -

Не самых честных правил господа…

С царём затею жрец считал ненужною,

Но послушания пример подал


Провидец Божий… Не таких видали мы,

Здесь Самуил других опередил…

Но мы пророка выслушаем далее,

Что говорил он и к чему клонил.


А суть одна — забыли люди Господа.

Про Иегову здесь заходит речь,

О том, что по делам всем будет воздано,

А хочешь жить, так Яхве не перечь.


От Саваофа радости и горести,

Все планы составляют наверху,

А люди в слепоте своей и подлости

Забыли (по-английски) Who is who,


Кто архитектор будет мироздания.

Про Бога всем напомнил Самуил,

Чтоб "Лучше всех"* в порыве созидания

От темы основной не уходил.


«Когда вас бьют, кричите — согрешили мы,

И к Господу стремитесь под крыло,

Готовы за Него рвать сухожилия,

Но только там, где сухо и тепло.


И нынче вы, ехидны лицемерные,

Как пол переменивший трансвестит

Ко мне вновь обращаетесь в неверии:

Хотим царя, лишь он нас защитит.


Но разорвёт вас власти криминальной зверь,

Спасеньем от него — святой алтарь.

А вы — Нет, царь пусть царствует над нами впредь.

Тогда как лишь Господь над вами Царь.


Итак, вот царь, которого избрали вы,

Которого так требовали — вот,

Перейти на страницу:

Похожие книги

Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В четвертом томе собраны тексты, в той или иной степени ориентированные на традиции и канон: тематический (как в цикле «Командировка» или поэмах), жанровый (как в романе «Дядя Володя» или книгах «Элегии» или «Сонеты на рубашках») и стилевой (в книгах «Розовый автокран» или «Слоеный пирог»). Вошедшие в этот том книги и циклы разных лет предполагают чтение, отталкивающееся от правил, особенно ярко переосмысление традиции видно в детских стихах и переводах. Обращение к классике (не важно, русской, европейской или восточной, как в «Стихах для перстня») и игра с ней позволяют подчеркнуть новизну поэтического слова, показать мир на сломе традиционной эстетики.

Генрих Вениаминович Сапгир , С. Ю. Артёмова

Поэзия / Русская классическая проза
Страна Муравия (поэма и стихотворения)
Страна Муравия (поэма и стихотворения)

Твардовский обладал абсолютным гражданским слухом и художественными возможностями отобразить свою эпоху в литературе. Он прошел путь от человека, полностью доверявшего существующему строю, до поэта, который не мог мириться с разрушительными тенденциями в обществе.В книгу входят поэма "Страна Муравия"(1934 — 1936), после выхода которой к Твардовскому пришла слава, и стихотворения из цикла "Сельская хроника", тематически примыкающие к поэме, а также статья А. Твардовского "О "Стране Муравии". Поэма посвящена коллективизации, сложному пути крестьянина к новому укладу жизни. Муравия представляется страной мужицкого, хуторского собственнического счастья в противоположность колхозу, где человек, будто бы, лишен "независимости", "самостоятельности", где "всех стригут под один гребешок", как это внушали среднему крестьянину в первые годы коллективизации враждебные ей люди кулаки и подкулачники. В центре поэмы — рядовой крестьянин Никита Моргунок. В нем глубока и сильна любовь к труду, к родной земле, но в то же время он еще в тисках собственнических предрассудков — он стремится стать самостоятельным «хозяином», его еще пугает колхозная жизнь, он боится потерять нажитое тяжелым трудом немудреное свое благополучие. Возвращение Моргунка, убедившегося на фактах новой действительности, что нет и не может быть хорошей жизни вне колхоза, придало наименованию "Страна Муравия" уже новый смысл — Муравия как та "страна", та колхозная счастливая жизнь, которую герой обретает в результате своих поисков.

Александр Трифонович Твардовский

Поэзия / Поэзия / Стихи и поэзия