Первая кровь

Исходных данных тоже почти никаких. Девушка вышла из зала аудиенций и словно ступила в прорубь! Получается, что последними кто видел Матильду были те, кто её и уличил в подслушивании. Роковой мост же сыграл злую шутку. Воздвигнутый для удобства королевской семьи, он всегда пустовал. Отсюда и отсутствие свидетелей. Не удивительно, что сыскари встали в тупик.

Перед самым носом вырос взволнованный Артур. Черпий прижимал к груди сморщенную тыковку и указывал на пологий спуск, ведущий к огороду.

— Монах. Кто–нибудь с ним говорил? Возможно он видел похитителя.

— Что–то почувствовал?

— Не совсем. Скорее предположил. Если кухонные работники выращивают овощи самостоятельно, у них должен быть помощник. Кто–то же должен ухаживать за огородом и поднимать овощи наверх.

— Я потратил два часа на расспросы и ничего нового не услышал. Здесь нечего искать. Старика опросили первым, раз он работает поблизости. И я сомневаюсь, что похищение вообще было. В тот день король не совсем корректно обошёлся со своей доченькой. Не удивлюсь если Матильда проучила отца.

— Слишком безупречно, чтобы быть шалостью. Больше недели всё–таки прошло, — Артур потряс тыквой. — Кто–то же обронил эту несчастную тыкву. И не поднял. Может он специально это сделал, чтобы подставить того монаха. Нужно искать нить здесь, тогда будет проще двигаться дальше. В городе подавно никто ничего не знает. Сами же говорили, что пропажа девчонки держится в тайне.

Епископ колебался не более секунды. Он распахнул калитку и жестом пригласил Артура спускаться первым. Тот не стал возражать и быстро юркнул в открывшийся проход.

Вблизи огород оказался больше, чем представлялся с мостка. Два десятка грядок ровными прямоугольниками уходили за угол дворцовой стены и упирались в высокую каменную изгородь. Насаждений к этому времени почти не осталось. За выходные большую часть урожая уже убрали. Только капустные вилки одиноко торчали перед компостной кучей.

На краю участка желтела кукурузная делянка. Время от времени среди пожухлых стеблей проглядывалась ссутулившаяся фигура. Высовывающиеся из–под грубой ткани руки без устали теребили кусты. Ободранные листья сыпались на землю, а из зарослей, каждые пять–шесть секунд, вылетал уже очищенный початок. Описав широкую дугу, он исчезал в горловине плетёной корзины.

— Монах то не простой. Смотри какой ловкий! — епископ толкнул напарника локтем. — Давай, ищи свою нить!

Вызов епископа подстегнул Артура. Хочешь — не хочешь, а монаха придётся разговорить, каким бы крепким орешком тот не оказался. Главное не упасть в грязь лицом. Очевидно наставник решил приземлить окрылившегося черпия. Показать на примере, что не всё в жизни так складно, как кажется.

Артур нарочито ступил на сухие стебли, предупреждая о своём присутствии. Раздался громкий хруст. Немного выждав, черпий направился к корзине. Початки вылетали с той же периодичностью.

— Прошу прощения. Моё имя Артур Эдельманн. Мне нужно задать Вам несколько вопросов, — Артур выжидающе уставился в спину церковника.

Реакции не последовало. Капюшон всё также мельтешил в зарослях, а початки залетали в корзину. Черпий вопросительно посмотрел на епископа. Тот пожал плечами.

— Преподобный отец! Мне нужно поговорить с Вами. Вы слышите меня?

Артур подошёл ближе. От монаха его отделяло не более трёх ярдов. Тот стоял спиной. Худые руки с похожей на пергамент кожей ловко очищали початок от ботвы и через плечо отправляли его в полёт. Старец действительно оказался не прост.

Артур сделал шаг, намереваясь дотронуться до его плеча, но в последний момент передумал. Что не так с этим человеком? Может он глухой? Или несёт обет безмолвия? В любом случае, не стоит упускать возможности потренировать свои обретённые навыки.

«Преподобный отец», — черпий мысленно обратился к монаху.

Тощая рука дрогнула. Початок отклонился на несколько дюймов и глухо ударился оземь. Старик повернулся и с удивлением уставился на незваного гостя. Из открытых уст вырвалось прерывистое мычание. Артур сморщился, уловив невнятные образы. В голове словно взорвался морской ёж, пронзая сознание иглами. Когда поток эмоций спал, стали различимы слова:

«Двадцать лет не слышал ничего кроме собственных мыслей. Твой голос мне нравится, — выцветшие глаза старца обратились на подошедшего епископа. — Он научил тебя?»

«Нет. Большую часть знаний я получил в семинарии. Монах Ульрик был моим наставником», — Артур резко оборвал воспоминания. Не хотелось снова переживать случившееся с его однокурсниками и друзьями. О пресвитере Максансе тоже не стоило упоминать.

«С тех пор как я принял обет безмолвия минуло тридцать лет. Тогда мне пришлось собственноручно вырвать язык и вырезать перепонки. Потом конечно пожалел, но с годами привык к тишине и безмолвию. Подумывал уже, что Трёхликий отъял у меня и связь с божественными нитями — а тут ты!»

Черпий не мог уловить настроение старика. Возникающие в разуме слова несли только сухой смысл и были совершенно лишены эмоциональной окраски.

«Прошу прощения, что прервал Ваше тяжёлое бремя …»

«Не извиняйся. Я давно искупил грех».