Первая леди для Президента

Помыла руки в небольшом туалете, вытерла чистым белым вафельным полотенцем. Мельком взглянула на себя в зеркало и ужаснулась. Там стоит загнанное и перепуганное существо. Совершенно не похожее на меня. Прошла на кухню. Как же неловко и не знаю, что сказать. Стыдно вот так к человеку заявиться и сесть за стол.

Лариса Николаевна поставила пузатый чайник посередине и подвинула ко мне пироги.

– И кем же вы работать будете, Марина?

Я отпила чай и подняла на нее взгляд, чувствуя, как вся кровь приливает к щекам.

– Я учиться приехала…

– А чемодан где? Сумочку украли – это я уже поняла…а вещи?

– Так получилось, что я без вещей.

– Ммм… ясно.

– Я сейчас чай допью и уйду. Мне, правда, нечем платить за жилье и….и я пока не знаю, где работать.

– А где работала?

Посмотрела на меня своими молодыми светло-голубыми глазами и поправила величественную причёску. Она напоминала мне учителя или директора школы. Очень интеллигентная, правильная.

Никогда больше в моей жизни не будет таких людей, как она…Никогда никто не будет любить меня как родная мать и жалеть, никто не будет так обожать маленького Льдинку.

***

– Ты куда едешь с таким выводком? Все твои? Молодая такая еще! Нате, угощайтесь пирожками. Свекровь моя пекла в дорогу. Ядом не сбрызнула, для сына пекла. А то она у меня такая змеевидная.

Попутчица лет сорока с узлом русых волос на макушке, голубоглазая, в очках, очень полная и в то же время располагающая к себе, симпатичная. Лицо красивое, аккуратное. Бывают харизматичные люди, и она именно такая. С ней хочется говорить, ей хочется все рассказать. И пирожки у нее вкусные, мягкие, капуста сочная внутри и теста мало.

– Это мои сестры, а это сыночек. Едем в город…От пирожков не откажемся, да, Ань, Лиза?

Девчонки закивали дружно, и женщина угостила их пирожками.

– К мужу едешь? Сидит?

– К мужу…, – ответила чуть замявшись.

– Та ладно, все они нам мужья, когда едем к ним в такую даль, да еще и детей тащим. Сын, небось, его, да?

Кивнула и пирожок откусила.

– Ты ешь, я сейчас чаю принесу нормального, а то крыса эта крашеная мочу ослиную всем разносит.

Вернулась запыхавшаяся с красными щеками.

– Вот. И тебе, и девчонкам, и мне. Меня Валя зовут. Тоже к своему еду. А точнее, возвращаюсь. В столицу ездила апелляцию подавать, узнавать, что там с амнистией. А мелких там оставила. Двое у меня. Старшей двадцать, а мелкому три. Муж прям перед отсидкой постарался. Тут внуков уже пора, а он мне сына забацал.

Чай перед нами поставила, пирожки разложила.

– Кушаем, кушаем, не смотрим.

– Меня Марина зовут. Это Лиза, это Аня и Лешик. Мы его Льдинка называем.

– А у меня Васька. Как замяукал, когда родился, я его Васькой и назвала. Жить есть где?

– Пока нет…искать буду.

– Ко мне поедем. Там коммуналка старая. Есть две комнаты свободные. Выбью для тебя. Дадут, никуда не денутся.

– О боже, спасибо вам огромное.

– Да за что спасибо, пока не помогла ничем.

– Я заплачу вам за помощь, я…

– Так! А ну перестала! Ты возраста дочки моей! Еще чего не хватало, а если б она так, и не помог никто. В этой жизни все возвращается. Вот я вора полюбила, знала, что рано или поздно сядет, он сел. Да еще так конкретно влип по полной программе. Мента подстрелили, когда его брали. Виноват не мой, но того отмазали, бабло было, а моего нет. Потому что денег ни хрена нема. Когда приехала, мне Павловна помогала, председатель наша, на работу устроила. Весной умерла от воспаления легких. Какое-то там осложнение. Если б не помогла, я б с Васькой и Алинкой на улице осталась. Теперь моя очередь.

Она на стену облокотилась, выдохнула.

– Лицо красное у меня, да?

– Немного.

– Давление, сука. Все от этого веса. А похудеть, как его похудеть. Когда нервы одни, и жрать все время хочется. Меня после Васьки разнесло по полной, но мужик мой любит. Как на свидание прихожу, так…ой-ой-ой, че вытворяет.

Подмигнула мне, и я засмеялась вместе с ней.

– А как на свидание попасть? С кем об этом говорить надо?

– Вначале обоснуешься, потом зарегистрируешься в областном центре. Там тебе бумажку дадут о госрегистрации, потом можно и к куму на поклон. Чего-нибудь принесешь, и гляди, и допустит к свиданию. Но не просто будет…он же не муж тебе?

– Не муж…

Вся краска к щекам прилила.

– Та ладно, краснеет она. Муж, не муж. Какая разница. Здесь они все теперь мужья. Работать где будешь?

– Пока не знаю…

– А что умеешь?

– Языки знаю. Английский, французский, испанский.

– Ну такое…кому оно здесь надо в этой мухосрани. Шить могешь?

– Могу. Мама когда-то научила. И шить, и кроить могу, и эскизы делать.

– О-о-о, отлично. Я тебя на швейную фабрику засуну. Я там на кухне работаю. Григорьевне с Остапычем в цех. Возьмут за милую душу. Девчонок в школу оформим, малого в сад. Ничего. В этой мухосрани не так все и паршиво. Жизнь закипит. Вот увидишь. Выше нос. За что сидит твой?

– Не знаю…

– Статья какая?

– Не знаю.

Выдохнула.

– Вот вы, молодежь, ни хрена не знаете, а от статьи зависит – дадут свиданку или нет. Если он людоед какой-то, хрен вам, а не свиданка.

– Не людоед…наверное.

– Ясно. Имя мне потом скажешь, я сама все узнаю. Вот любовь зла, полюбишь и козла.