Первая научная история войны 1812 года

Что касается упомянутого Павла I, внешнюю политику которого переменил его сын, то нравственную суть (т. н. «духовность») того слома весьма живо описал еще царский офицер и автор сочинений по истории России Л.Э. Шишко (1852–1910): «Так кончилось кратковременное царствование Павла и началось царствование Александра Первого, который подобно своей бабке, при вступлении на престол перешагнул через труп убиенного царя. Это не помешало, конечно, московскому митрополиту короновать его торжественно царским венцом с произнесением обычных лживых слов о воле провидения, о руке всевышнего и тому подобное».⁸⁹

Сегодня среди ученых считается уже доказанным, что невозможно говорить о каких-то «захватнических» планах со стороны Наполеона в 1812 году.⁹⁰ Наоборот: исследователям очевидно, что к союзу с Россией консул Бонапарт, а потом и император Наполеон, питал принципиальную и страстную приверженность.⁹¹ Вспомним его известный тезис, что «Франция может иметь союзницей только Россию».⁹² Вспомним и возврат первым консулом пленных русских солдат, экипированных за счет Франции. И. Руа вспоминал: «Бонапарт был даже несколько великодушен, что не только заново обмундировал всех русских пленных, но и снабдил их достаточной суммой денег для покрытия всех расходов на обратное путешествие в Россию. Павел I, сильно тронутый этим поступком, стал, как известно, другом и почитателем первого консула; он отказался вскоре от союза с Англией, чтобы вслед затем броситься в объятия политического альянса с Францией, что и подготовило, без сомнения, ту трагическую катастрофу, которая стоила жизни этому монарху».⁹³ А чего стоит то, что после Аустерлица жалкие остатки русской армии были нарочито выпущены из окружения?⁹⁴

Замечу, что Наполеон до последнего момента хотел помириться и с Британией. Об этом практически не пишут советские и русские авторы, но 17 апреля 1812 г. он в очередной раз предложил принцу-регенту проект мирного соглашения.⁹⁵ Однако еще древние знали: Si vis pacem, para bellum (хочешь мира — готовься к войне — лат.). Ни Англия, ни Россия мира не хотели.

V

Как мы выяснили выше, приближаемая Александром война 1812 г. не была со стороны России «справедливой» и «оборонительной»: никто не собирался не то что захватывать ее невероятную и необжитую территорию (значительная часть — в «вечной мерзлоте»), но и даже переходить границу изначально Наполеон точно не планировал. Так какой же характер носила война 1812 года, если ее, как я уже говорил (и как будет доказано в следующих главах), невозможно назвать «Отечественной»? Да ровно такой же, как и все войны, которые велись против Франции в последние 20 лет (в том числе — до того, как Бонапарт стал консулом!): антифранцузская коалиция по характеру, шестая по счету (Пятая ознаменовала военные действия 1809 года, когда Австрия вновь объявила Франции войну), а с территориальной, тактической точки зрения, ее следует называть кампанией Наполеона в России. Так же, как кампания Наполеона 1805 года в Австрии называлась войной Третьей антифранцузской коалиции, а кампания 1806 г. в Пруссии — Четвертой: эти страны первыми объявляли войну Франции, в их официальные планы входила интервенция, они первые послали свои армии к границам — но Наполеон стремительным движением (причем в 1805 г. — буквально с противоположного конца своей страны, с Ла-Манша!) разбивал армии агрессоров на их территории (не ждать же армию врага в Париже!). И ни одной из этих стран-агрессоров не пришло в голову выдумывать идеологическую сказку про «Отечественную» войну: подобной ложью, к сожалению, отличилась лишь Россия (хотя ее огромная территория в 1812 г. была задета линией фронта не так значительно, как те же Австрия и Пруссия, пройденные солдатами Наполеона насквозь).