Читаем Первая научная история войны 1812 года полностью

Англо-американский писатель, философ, публицист, прозванный «крёстным отцом США» Томас Пейн (1737–1809): «Долг патриота — защищать свою страну от ее правительства».

Великий немецкий поэт, писатель, естествоиспытатель и государственный деятель И.В. Гете (1749–1832): «Не может быть ни патриотического искусства, ни патриотической науки. Патриотизм портит мировую историю».

Прославленный русский литературный критик и публицист В.Г. Белинский (1811–1848): «Нападки (…) на недостатки и пороки народности есть не преступление, а заслуга, есть истинный патриотизм».

Легендарный британский писатель, драматург, поэт, философ и эстет Сэр Оскар Фингал О’Флаэрти Уиллс Уайльд (1854–1900): «Патриотизм по сути своей агрессивен, а патриоты, как правило — люди злые».

Знаменитый ирландский драматург и романист, лауреат Нобелевской премии, Джордж Бернард Шоу (1856–1950): «Патриотизм — разрушительная, психопатическая форма идиотизма».

Американский юрист и писатель, один из руководителей Американского союза гражданских свобод Клэренс Сьюард Дэрроу (1857–1938): «Настоящий патриот ненавидит несправедливость на своей земле больше, чем где-либо еще».

Великий английский математик, философ и общественный деятель, лауреат Нобелевской премии Бертран Артур Уильям Рассел, 3-й граф Рассел (1872–1970): «Патриотизм — готовность убивать и быть убитым ради заурядных причин».

Великий физик, писатель, лауреат Нобелевской премии Альберт Эйнштейн (1879–1955): «Те, кто радостно маршируют в строю под музыку […] получили головной мозг по ошибке: для них и спинного было бы достаточно. Я настолько ненавижу героизм по команде, бессмысленную жестокость и весь отвратительный нонсенс того, что объединяется под словом „патриотизм“, равно как презираю подлую войну, что скорее готов дать себя разорвать на куски, чем быть частью таких акций».

Известный советский и российский писатель-сатирик, сценарист, народный артист России М.М. Жванецкий (1934 г. р.): «Патриотизм — это четкое, ясное, хорошо аргументированное объяснение того, что мы должны жить хуже других».

Безусловно, Гете и Эйнштейн — это те гении, на которых держится вся наша цивилизация: творчество этих конкретных лиц и есть то, что называется «достижениями человечества». Если вы изымите из мировой Истории псевдопатриотических писак — авторов графомании о 1812 годе — мир ничего не потеряет: только пошлой лжи будет меньше и лес на бумаге сэкономим (а также бюджет государства и многих отдельных граждан). Даже если изымите из истории каких-либо русских или наполеоновских генералов — мы также сегодня не заметим потери. Если изымем царя Александра — ну что же: одним психически нездоровым бездарным типом, залившим Европу кровью из-за своей маниакальной зависти к гениальному Наполеону, также уменьшится — не беда (кстати, у него еще было много братьев — заменять можно много раз…). Повторяю: ощутимую потерю для себя лично и для Истории человечества мы заметим, только если изымем из прошлого личностей интеллектуального уровня авторов вышеприведенных цитат — а это лучше всего свидетельствует о том, как мы должны ценить их мысли.

Я полагаю, мало кто даже из потенциальных борзописцев и критиканов будет оспаривать тезис о том, что Россия — это ее культура. А культура — это не нечто абстрактное, а, наоборот, конкретное — и конкретно те, кто ее создает. Также неоспоримо и то, что, вне зависимости от литературных предпочтений, граф Лев Толстой (1828–1910) — это один из созидателей того, что принято называть (и продавать на рынке…) «русской культурой». Так вот я предлагаю обратиться к его суждению на тему патриотизма (подчеркиваю, я не солидаризируюсь с его или чьей-либо точкой зрения в данном вопросе, но лишь предлагаю сей документ для читательского обозрения — ибо без выяснения сути проблемы, без ответа на вопрос «зачем?» нет смысла продолжать какие бы то ни было рассказы про передвижения неких людей в военной униформе или без оной по полям и лесам в отдаленные века или сегодня в 2017 году, в XXI веке).

Итак, Л.Н. Толстой в работе «Христианство и патриотизм» (1894 года) утверждал: «Патриотизм в самом простом, ясном и несомненном значении своем есть не что иное для правителей, как орудие для достижения властолюбивых и корыстных целей, а для управляемых — отречение от человеческого достоинства, разума, совести и рабское подчинение себя тем, кто во власти. Так он и проповедуется везде, где проповедуется патриотизм».107

Перейти на страницу:

Похожие книги

1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
1066. Новая история нормандского завоевания
1066. Новая история нормандского завоевания

В истории Англии найдется немного дат, которые сравнились бы по насыщенности событий и их последствиями с 1066 годом, когда изменился сам ход политического развития британских островов и Северной Европы. После смерти англосаксонского короля Эдуарда Исповедника о своих претензиях на трон Англии заявили три человека: англосаксонский эрл Гарольд, норвежский конунг Харальд Суровый и нормандский герцог Вильгельм Завоеватель. В кровопролитной борьбе Гарольд и Харальд погибли, а победу одержал нормандец Вильгельм, получивший прозвище Завоеватель. За следующие двадцать лет Вильгельм изменил политико-социальный облик своего нового королевства, вводя законы и институты по континентальному образцу. Именно этим событиям, которые принято называть «нормандским завоеванием», английский историк Питер Рекс посвятил свою книгу.

Питер Рекс

История
Афганская война. Боевые операции
Афганская война. Боевые операции

В последних числах декабря 1979 г. ограниченный контингент Вооруженных Сил СССР вступил на территорию Афганистана «…в целях оказания интернациональной помощи дружественному афганскому народу, а также создания благоприятных условий для воспрещения возможных афганских акций со стороны сопредельных государств». Эта преследовавшая довольно смутные цели и спланированная на непродолжительное время военная акция на практике для советского народа вылилась в кровопролитную войну, которая продолжалась девять лет один месяц и восемнадцать дней, забрала жизни и здоровье около 55 тыс. советских людей, но так и не принесла благословившим ее правителям желанной победы.

Валентин Александрович Рунов

Военная документалистика и аналитика / История / Военная документалистика / Образование и наука / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное